Свет Мира - [15]

— Вот как? Удивительно! Океан на безжизненном Марсе? И вы это смогли бы сделать? — удивился Юрий.

— Конечно! На Маас уже были завезены установки по созданию океана из газов, которые доставлялись туда с Китона и Тоэна. А пока там, в карстовых пещерах, заполненных водой, начали сооружать временные поселения. Которые должны были восстановить на Маасе атмосферу — чтобы защищать планету от метеоритов, которые должны в ней сгорать. А также — препятствовать испарению вода с поверхности, когда там возникнут моря и океаны. Со временем там предполагалось создать и собственную флору и фауну. Проект был грандиозный. Я, кстати, тоже собирался поселиться на Маасе — заселять его рыбами и растениями. Ведь я по образованию биолог.

— Биолог? Вот это да! Ты заканчивал вуз?

— И даже аспирантуру, по вашим понятиям.

— Невероятно! Какой же мощный потенциал был у головоногих моллюсков прошлого! — изумился Юрий. — Ведь это было идеальное общество!

Трагедия Протеи

— Случившееся позднее показало, что не идеальное! — возразил Оуэн. — Поскольку мы не выдержали проверки.

— Кто вас мог проверять? — удивился Юрий. — И зачем?

— Космическое Сообщество Цивилизаций. Как вы любите говорить — инопланетяне, — вздохнул Оуэн.

— Откуда они здесь, вернее — там, взялись? — воскликнул Юрий. — Впрочем, глупый вопрос. Как это было?

— Прилетели из галактики Тиуана. И иттяне, представляющие Космическое Сообщество, куда входят тысячи совершенных и развитых цивилизаций, поручились за нас, хотя по нескольким параметрам мы не проходили вступительные испытания, — пояснил Оуэн. — Ели б мы были умнее…  как стыдно, — горестно пробормотал он и замолчал.

Юрий, немного подождав, спросил:

— Какие испытания? Какие иттяне? Что за Сообщество? Хотя, если тебе тяжело вспоминать — не рассказывай.

— Нет-нет, я в порядке, — заговорил Оуэн. — Иттяне — это головоногие моллюски с планеты Итты, расположенной в галактике Тиуана, находящейся от Млечного Пути…  невероятно далеко. А испытания. У них такой принцип — принимать в Сообщество только достигших на эволюционном пути определённого духовного совершенства. Но, поскольку на Протее было два государства, разделённых границами, и ещё какие-то мелочи. Вроде того, что не стоит терять время на совершенствование тела и пропаганду чрезмерных занятий спортом. Я, юный аспирант, занятый своими изысканиями, честно говоря, не очень в это вникал. Хотя меня и раньше кое-что немного раздражало в отношениях между панинцами и танинцами. Например, то, что коричневые танинцы подтрунивали над тем, что мы, панинцы, почитали Дух Океана, а не Фиону-Луну, как они. А панинцы, строившие свои города под дном океана, недоумевали из-за н безалаберности танинцев, которые тянулись своими коническими небоскрёбами ввысь, к их богоподобной Фионе. И тем самым портили первозданный ландшафт дна. Ведь панинцы чрезвычайно чтили девственную природу планеты и стремились сохранять её неприкосновенной. Их нервировали высотки танинцев, нарушающие экосистемы моря и уродующие прекрасный лик океанского ландшафта. Существовало ещё немало мелких поводов для безобидных шуток — рост, цвет, привычки, пристрастия каждой их рас, вызывающие чувство превосходства у другой. Хотя обитатели Панины и Танины жили довольно изолированно и внешне это никак не проявлялось. А в совместных проектах — планетарных и космических — отношения были довольно тёплые и уважительные. У нас было немало совместных программ. В том числе и научных. Кстати мы, учёные, к которым относилась и моя семья, совершенно не придавали значения расе — росту, цвету кожи, верованиям — коллег. Мы ценили друг друга только за интеллект и вклад в науку. Расовые недовольства чаще проявляли обычные протейцы. Хотя панинцев и таницев всегда объединял общий Танец в Ночь Полнофионии. Объединяясь с вибрациями космоса, мы становились едины. Возможно, благодаря этому мы и прожили тысячи витков без конфликтов.

— Расизм — это детская болезнь незрелого сообщества рас, так сказать. И действительно говорит о некоем несовершенстве вашей цивилизации, — проговорил Юрий. — Жаль.

— Вот и Комиссия Сообщества заподозрила нечто подобное, — согласился Оуэн. — Но иттяне всё равно настояли на нашем досрочном приёме. И даже поручились нас «подтянуть».

— Наверное, потому что вы были очень похожи на них? — предположил Юрий.

— Они говорили, что таких, как мы и они, очень мало в Сообществе цивилизаций.

— А что же было дальше? Подтягивание не помогло? — спросил Юрий.

— Увы.

— Расскажи, как это случилось? — попросил в Юрий. — Если тебе не трудно.

— Дай сначала вспомнить, — сказал Оуэн. — Ведь я не особо вникал в происходящее. Поскольку был слишком увлечён своей работой. Появление иттян я воспринял спокойно. Ведь те, кто изучает законы мироздания, понимают, что огромная вселенная не может быть безжизненной. И глупо рассчитывать на то, что, например, мы, головоногие — единственные разумные существа в бескрайнем космическом пространстве.

Дай подумать, какова хронология событий…

Сначала по новостным телепатическим каналам объявили, что с нами вступило в контакт Космическое Сообщество Цивилизаций. И предложило вступить в их Сообщество. Я этому не очень удивился, понимая, что рано или поздно нечто подобное должно было случиться. Вот, случилось. Что ж — приятно познакомиться. Но у меня вскоре предстояла защита докторской, поэтому я был чрезвычайно занят исследованиями и классификацией Видов одной пещеры. Помнится, я ещё был восхищён тем, что общение и все переговоры с нами будут вести иттяне — такие же головоногие моллюски, как и мы. Как потом стало известно — хотя Космическое Сообщество объединяет тысячи сверх цивилизаций, созданных самые разнообразными Видами — первый контакт всегда осуществляет родственный Вид. Во избежание дополнительного стресса. Потом нам объявили, что, после вступительных тестов и экзаменовок, протейцев с небольшими оговорками приняли. Благодаря иттянам. «Это, конечно, здорово, но что это нам даёт? И зачем КСЦ ещё какие-то экзамены. Познакомились — общайтесь, чего ещё?» — подумал я тогда. И лишь потом понял — что. Перед нами открыли невероятные знания — о вселенной, о мирах, о материи и энергиях, И, как учёный, я был в восторге, а мои родители — профессора биологии Моун и Соила, просто ликовали. Ведь знания это было то, ради чего они жили.