Свет любви - [28]
Старшина глубоко вздохнул и гаркнул:
— Эскадрилья! Смирно! За хранение меда в неположенном месте старшему сержанту Корневу объявляю двое суток ареста! Вольно! Разойдись!
Но строй будто замер. Механики стояли как вкопанные…
«Коллективное невыполнение команды, — полыхнуло в сознании Громова. — Это же чрезвычайное происшествие! Что делать?»
— Товарищи авиаторы! — смягчил тон старшина (он называл механиков авиаторами, когда хотел найти с ними общий язык, поднять их настроение). — Строгость взысканий зависит от серьезности обстановки. Сами понимаете…
— Старшина не имеет права объявлять старшему сержанту даже сутки ареста, — сказал старшина Князев.
— Приказом по училищу я проведен временно исполняющим обязанности адъютанта эскадрильи. Я пользовался дисциплинарными правами адъютанта, — ответил Громов и медленно, стараясь даже походкой подчеркнуть свое спокойствие, пошел к своей палатке.
«Разойдутся, — думал он, — постоят и разойдутся. Если придать этому значение, ох и попадет мне! Нельзя допускать коллективного невыполнения приказания. Надо замолчать этот факт. Никто из «технарей» не понимает, что это значит. Профаны!»
Строй разошелся раньше, чем Громов приблизился к своей палатке, и от сердца ретивого старшины отлегло…
Он сразу же подошел к дежурному по эскадрилье, приказал:
— Выдайте сержанту Желтому автомат с одним диском. Он со мной повезет Корнева на гауптвахту.
— Слушаюсь!
— А сейчас пришлите ко мне дневального — получить записку об аресте.
— Слушаюсь!
И старшина пошел к своей палатке. Там, в чемодане, выкрашенном алюминиевым аэролаком, хранились у него типографским способом отпечатанные записки об аресте вместе с личными вещами.
«Отвезу тебя, земляк, на губу, доложу о тебе все, что знаю, — думал Громов, отыскивая стопку бланков, — а там пусть разберутся получше, где ты был в сорок втором. Не зря тебя не приняли в офицерское училище. Стало быть, что-то есть. Пусть покопают поглубже. Иванов — он все со студенткой меня хотел познакомить — шпионом оказался! А я считаю, что я бдительней других… Всех бы проверить заново!»
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
У дома Громовых, повернувшегося к улице задом, сидят трое мальчишек: Игорь Корнев, Чиж и Прохоров. Игорь, самый долговязый из них, кладет перочинный нож на тыльную сторону ладони и совершает неуловимое движение рукою. Нож втыкается в землю, пронзив лист подорожника. Игорь выдергивает нож, запускает лезвие под мизинец, снова поднимает руку.
Он делает это нехотя, как давно надоевшее: ведь ему пятнадцать, а его компаньоны совсем мальчишки, трудно ли их обыграть? Приходили бы скорей Валька Невский или Женька Громов, с ними не так-то просто.
Время от времени Игорь, не вставая, заглядывает за угол дома. Но никого нет на пустынной, заросшей травой улице городской окраины. Только бесштанные дети да куры. Им тут раздолье. Никого из сверстников не видно и в пойме ручья, куда спускается огород Громовых. На огороде, за свежим ольховым тыном, отец Женьки Громова окучивает тяпкой картофельную ботву.
«У него спросить, что ли, куда ушел Женька? Да ну его… Придерется к чему-нибудь», — думает Игорь.
Но вскоре он встает и, просунув нос между тычинин, говорит:
— Дядя Вань, а где Женька?
— А где ему быть! Чай, на стрельбище пули сбирает со своим ковригом! Ужо придет, оборву уши! — раздраженно отвечает дядя Ваня, почти не оборачиваясь.
— С комбригом, что ли? — улыбается Игорь. Комбригом называют Вальку Невского, заводилу мальчишек с городской окраины. Брат у Вальки «всамделишный» комбриг. На воротнике его гимнастерки два ромба. А Валька, если его послушать, знает военное дело лучше брата, потому и дали ему такое прозвание.
Тяпка бьет и бьет сухие комочки земли, белесый дымок вьется над зеленой ботвой, дядя Ваня уходит все дальше и дальше от тына. Вот человек, с таким и говорить не захочешь. Не зря Невский прозвал его «феодалом». Темнота, неграмотность, только бы ему на огороде работать.
Игорь окинул глазами огород Громовых, простирающийся почти до того места ручья, где он впадает в Тверцу, и вернулся к мальчишкам.
— Смотри, какая-то тетка жнет траву у тына, — сказал Чиж. — Скажи Женькиному отцу. Он покажет ей, где раки зимуют. Он своего Буяна здесь пускает.
— А ну его! Давай играть, — говорит Игорь садясь.
Минут через десять из-за угла дома выскакивают Валька Невский и Женька Громов.
— Что вы тут играете как маленькие? Война началась с Германией! — кричит Невский.
— Ври больше! У нас договор о ненападении… — вскочил Игорь.
— Чего там ври! Пошли к репродуктору! Речь передают.
И все следом за Невским вбежали в улицу, распугав кур, бросившихся к подворотням и калиткам.
У репродуктора, стоявшего на распахнутом Валькином окне, все молчали. Но сам Валька Невский вдруг закричал с озорной радостью:
— Ему покажут, этому Гитлеру! Будет знать, как совать нос в наш советский огород!
Еще год назад Невский выкладывал Игорю свою стратегию:
— Если нападут буржуи: Владивосток разгромит японских, Минск и Киев — немецких, Баку — турецких. А сколько еще у нас городов? На всех хватит!
Как ни благоговел Игорь перед своим военным наставником, сообщение радио потрясло его. Опомнившись, он осмотрелся вокруг себя: Чиж и Женька куда-то исчезли. Игорь посмотрел на свои босые ноги, бросил на землю треуголку из газеты, помчался домой.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.