Свет и время. Размышления на границе естествознания и Богопознания - [23]
Любая сущность высшего уровня больше, богаче, чем собрание составляющих ее элементов низшего уровня. Это особенно верно в отношении умственной жизни. Душевные движения не сводимы к биологическим процессам, даже если духовная жизнь и кажется связанной с биологическими проявлениями.
Из физиологии мы знаем, что человеческое тело содержит множество химических веществ. 2/3 веса тела составляет вода, а остальное — углеводы, соли, жиры и белки.
Все это верно, но едва ли кто станет описывать, скажем, школьный класс таким образом:
«Наша школа подготовила в этом году к выпускным экзаменам 6234 кг школьников, общей длиной 168,2 м. Сюда входит 4,1 т воды, 430 кг солей, примерно 800 кг жиров, 44 кг крахмала и 1 кг сахара. Что касается хлора, вредного химического элемента, применявшегося в качестве отравляющего вещества в первую мировую войну и поныне применяемого в производстве ядовитых газов, то его имеется 46 кг, которые в газообразной форме займут объем в 14 м>3».
Смешно и нелепо, правда? И в то же время опасно. В этой шутке обнажается циничное стремление низвести людей до положения подопытных существ. Человек больше, чем его химические компоненты, которые недолго купить в аптеке; больше, чем сумма миллиардов клеток; больше, чем мышцы, нервы и органы; больше, чем мысли, чувства и стремления. Человек — это духовное существо.
Лишившись пальца, вы остаетесь самим собой. Пусть утрачена рука, нога, обе ноги — личность человека осталась прежней.
Человеческое «я» не бывает копией. Оно всегда — оригинал. Оно не номер такой-то, а единственное, бесценное существо, предназначенное для совершенства, наполненное смыслом. Как сказал Хенрик Вергеланн: «Человек, помни, что ты прах, но не забывай, насколько ты больше праха».
О принципе дополнительности
Нам уже приходилось говорить о понятии дополнительности. Это понятие сперва возникло в физике, а потом оказалось плодотворным для всякого мышления и духовной жизни в целом.
Философская важность принципа дополнительности основывается на том факте, что фундаментальные явления действительности не поддаются простым и недвусмысленным описаниям.
Если приложить принцип дополнительности к уже упоминавшемуся учению об уровнях действительности, то оно станет много яснее.
Неодушевленная природа управляется законами физики и химии.
Эти законы справедливы и для живой природы, но только в смысле дополнительности, ибо на этом уровне господствуют более высокие биологические законы. Дополнительность сказывается в том, что при изучении живых неповрежденных организмов невозможно делать точные физико-химические измерения. А если их все-таки делают, то животное гибнет.
Вместе с людьми возник и новый, высший уровень бытия, для которого биологические законы являются дополнительными. Обладание свободным творческим духом полностью отличает человека от животного. Принцип дополнительности оказывается приложимым и ко многим областям душевной жизни человека.
Нильс Бор, предложивший названый принцип, говорил, что не следует слишком удивляться «этой воистину потрясающей утрате самодовольства, имевшей столь важные последствия для всего человеческого разумения, после того, как выяснилось, что поведение отдельного лица крайне напоминает поведение отдельного атома».
Бор утверждал, что мир чувств и мир мышления взаимно исключают друг друга. Если я попытаюсь логически и чуть критически осмыслить какие-нибудь сильные чувства, скажем, любовь или благочестивое умиление, то я тут же уничтожу эти самые чувства. Но, с другой стороны, если я поддамся чувству, то не смогу его продумать, а если и смогу, то только самым краешком сознания.
Далее Бор прилагал принцип дополнительности к проблеме свободы воли. Получалось, что чувство свободы находится в дополнительном отношении к чувству ответственности. С чисто же физиологической точки зрения, людские дела выглядят как ничем не ограниченное приспособленчество.
«Милосердие и справедливость тоже дополняют друг друга,— продолжал Бор.— Если учитель хочет быть безупречно справедливым, он должен забыть о сострадании, ибо оно исключает справедливость». Список дополняющих понятий нетрудно продолжить: дисциплина — своеволие; долг службы — личная совесть; личность — общество и так далее.
Принцип дополнительности уместен и в богопознании, например, при рассмотрении вопроса о том, что бесконечная любовь Господня совмещается с Его неподкупным правосудием. На протяжении веков этот вопрос занимал и затруднял богословов.
Учение о предопределении тоже представляется неразрешимо загадочным. В Библии говорится и о предрешенности всех событий, и о данной человеку свободе выбора. Похоже, что предопределение и свобода находятся во взаимодополняющих отношениях. Нам приходится рассматривать их с точки зрения нашей отдельной участи, нашей судьбы во времени, тогда как Бог не связан ни ходом времени, ни прошлым, ни будущим (см. главу «Время и вечность»).
Трюгве Хольтебек писал: «Если наша действительность охватывает и осязаемое, зримое и временное явление, и ей же присуще нечто недоступное чувствам, скрытое и вневременное (вечное), то это значит, что наша действительность — общая область двух взаимодополняющих миров. Чем больше человек занят видимым, тем труднее ему представить себе невидимое, и наоборот» («Церковь и культура», 1937 г.).
