Свет и тени - [60]

Однажды в полдень Рошик зашел к Гопалу домой, дружески подергал его за уши и пощекотал. Гопал сперва сопротивлялся и даже пытался драться, но быстро сдался, и через минуту оба друга уже вели веселый разговор.

— Хочешь мою фисгармонию? — спросил вдруг Рошик.

Фисгармонию! Какой роскошный подарок! Разве такое возможно в наши времена? Но Гопал никогда не колебался и брал то, что нравилось, тем более, если ему не препятствовали. Он немедленно завладел фисгармонией и сказал, что теперь ни за что не отдаст ее обратно.

Когда Рошик завел разговор с Гопалом, то был уверен в том, что его услышит еще один человек. Однако сегодня его предположение не оправдалось. Тогда Рошик прямо сказал:

— Где Шойри? Позови ее.

Гопал пошел за сестрой, но сейчас же вернулся и сказал, что Шойри некогда, она должна сейчас сушить бобы. Рошик чуть усмехнулся и пошел во двор.

— Посмотрим, как она сушит бобы! — сказал он.

Никаких бобов во дворе не было. Шойробха услышала звук шагов мальчика, но спрятаться было некуда — она повернулась спиной и уткнулась лицом в глиняную стену двора. Рошик безуспешно пытался повернуть ее к себе:

— Ну чего ты сердишься, Шойри?

Но она вырвалась и так и осталась стоять лицом к стене.

Когда-то Рошик вышивал по своему вкусу разноцветными нитками одеяло. Девушки вышивают их по готовым образцам, а Рошик изобретал узор сам.

Пораженная Шойробха сосредоточенно следила за ним, пока он вышивал; ей казалось, что это будет такое удивительное одеяло, какого еще не видел мир. Когда оно было почти совсем готово, работа надоела Рошику, и он ее не закончил. Шойробха очень расстроилась; она без конца просила Рошика не бросать работу: еще два — три стежка, и одеяло будет готово. Но разве можно было заставить Рошика делать то, что ему не нравилось!

И вот вчера, когда уже прошло столько времени, Рошик за один вечер кончил вышивать одеяло.

— Шойри, — сказал он, — я закончил одеяло. Посмотри, как хорошо вышло!

Наконец, с трудом, ему удалось повернуть к себе лицо Шойробхи. Однако она закрыла его краем сари. По ее щекам текли слезы — разве можно было их показать!

Много пришлось еще потрудиться Рошику, пока прежние отношения с Шойробхой были восстановлены. Когда примирение зашло так далеко, что девочка принесла Рошику бетель, он разостлал одеяло по двору. Сердце девочки замерло от восторга — Рошик окончательно покорил ее. А когда Рошик сказал: «Шойри, это одеяло я вышивал для тебя, я тебе его дарю», — она никак не могла поверить, что такой необыкновенный подарок мог быть предназначен ей. Она не привыкла еще требовать для себя что-нибудь ценное.

Гопал стал ее ругать. Ему были незнакомы психологические тонкости, и он считал лицемерием не принять вещь, которую хочется иметь. Чтобы время не терять попусту, он свернул одеяло и отнес его в дом.

Итак, размолвка окончилась, и оба, мальчик и девочка, радовались, что их дружба будет продолжаться как прежде.

В этот день Рошик возобновил прежние отношения со всеми своими деревенскими друзьями. Только к брату он не зашел ни разу.

Бонгши лежал на постели, когда утром пришла пожилая вдова, стряпавшая на братьев, и спросила, что сегодня готовить.

— Я плохо себя чувствую, — ответил Бонгши, — и ничего не буду есть. Накорми Рошика.

— Рошик сказал, что он дома есть не будет. Видимо, его куда-то пригласили на обед.

Бонгши глубоко вздохнул, натянул на голову покрывало и отвернулся к стенке.

А Рошик в этот день впервые покинул родную деревню и ушел вместе с цирком.

Была прохладная ночь, на небе светила луна. Все уже разошлись после базарного дня; слышались только голоса тех, кто возвращался сейчас к себе домой, шагая по тропинкам, протоптанным среди полей. Вот возница уснул в телеге, укутавшись в теплый халат, и волы сами шли к месту, где их ждал отдых. Над коровниками курился дым от соломы и, охлаждаясь в безветренном зимнем воздухе, медленно опускался клубами на бамбуковые заросли.

Но когда Рошик и его спутники достигли опушки леса и вдали исчезли освещенные слабым лунным светом густые деревья родной деревни, мальчик затосковал.

Еще можно было вернуться обратно, но оскорбленное самолюбие не позволяло это сделать. «Я ничего не зарабатываю и ем хлеб брата, — думал Рошик. — При всех обстоятельствах нужно смыть это пятно и вернуться в родную деревню на велосипеде, купленном на собственные деньги».

Позади остались родные пруды и причалы, поля, где особенно остро ощущается аромат горчичных посевов, манговые рощи, где жужжат пчелы. Позади остались игры и дружба, а впереди были неведомый, чужой мир и неизвестная судьба.

V

Рошик всегда думал, что трудно работать только на станке, а любая другая работа безусловно легка. Он думал, что у него не будет никаких забот, когда он вырвется из узкого круга своей семьи, и поэтому выехал из деревни в самом радостном настроении. Он и не представлял себе, сколько встанет перед ним трудностей и препятствий, как много нужно затратить усилий и времени, чтобы добиться успеха. Когда стоишь на месте, отдаленная гора представляется близкой — кажется, что за какие-нибудь полчаса можно добраться до ее вершины. Так и Рошик думал, что стоит ему выехать из деревни, как он быстро и легко добьется необыкновенного успеха. Он никому не сказал о том, куда едет. «Я сам принесу в деревню весть о своем возвращении», — мечтал юноша.