Свет грядущих дней - [66]

Шрифт
Интервал

«Бесшумно и осторожно мы прокладывали себе путь между деревьями и кочками», – вспоминала она. Ее пугал любой звук, шорох листвы, мелькание света, пробивающегося сквозь кроны деревьев.

Вдруг – какой-то скрип. Что-то или кто-то – некий силуэт, причем близко. Реня с проводником бросились на землю и, проползя под ближайшими невысокими деревьями, затаились под кустом. Они слышали приближающиеся осторожные шаги. С бешено колотившимся сердцем, покрывшись испариной, Реня выглянула из своего лежбища.

К ним подходил дрожавший от страха человек. Он шел с другой стороны границы и был уверен, что Реня с проводником – жандармы, залегшие в засаде и готовые броситься на него.

В польских лесах существовал альтернативный мир.

– Отсюда дальше все спокойно, – ободрил Реню проводник, как только сам смог снова свободно дышать.

Через несколько минут она вышла из лесу там, где теперь была другая страна.

* * *

Варшава. Реня шла целеустремленно, хотя цель была не совсем ясна. Поезд доставил ее прямо в центр города, и она помедлила немного, чтобы освоиться в новой обстановке: серые и кремовые дома, пологие купола, покатые крыши. Не так представляла она себе первую поездку в большой город, потому что сейчас Варшава маскировалась так же, как она сама, даже сильнее. Ранневесеннее солнце, простирающиеся на мили ряды малоэтажных домов, большие площади и суетящиеся уличные торговцы смутно вырисовывались за миазмами дыма и пепла. Шум городского транспорта перекрывали взрывы и крики, которые, по ее словам, звучали «как вой шакалов». Улицы были пропитаны смертью, густым запахом горящих домов и волос. Пьяные немцы бешено носились на машинах по городу. Почти на каждом перекрестке стояли полицейские контрольные пункты, где у всех проверяли вещи.

Реня шагу не могла ступить без того, чтобы какой-нибудь постовой не прошерстил ее сумку. Она заучила в мельчайших подробностях свой новый документ, накануне полученный от проводника, и мысленно без конца репетировала свою новую личность, стараясь, как всегда, перевоплотиться в человека, указанного в удостоверении, оживить смутный портрет. Это удостоверение не было одной из тех специально изготовленных карточек, в которых по-польски обозначалось ее еврейское имя и место рождения, соответствующее особенностям ее произношения. Оно было получено по случайности – принадлежало сестре проводника. Нынешний документ был надежнее того, которое Реня нашла на улице, но все же в нем не было ни фотографии, ни отпечатка пальца.

Окинув улицу взглядом и отметив нацистские контрольные пункты, Реня испугалась: возможно, для провинции ее документ и был приемлем, но сработает ли он в большом городе? Она провела рукой по поясу и нащупала толстую пачку денег. Пока та была на месте.

– Документы! – рявкнул очередной полицейский.

Реня протянула свое удостоверение, глядя полицейскому прямо в глаза. Он обшарил ее сумку и позволил пройти и сесть в трамвай.

Доехав до своей остановки, Реня еще немного прошла вперед. Полицейские останавливали каждого прохожего; даже маленькие улочки кишели жандармами и тайными агентами, одетыми в штатское и высматривавшими еврейских беглецов из гетто. Любого подозрительного расстреливали на месте. «У меня кружилась голова, – признавалась впоследствии Реня, – когда я воображала себе эту жуткую картину».

Однако, взяв себя в руки, она быстро направилась к своей цели и наконец нашла нужный адрес.

– Я пришла повидаться с Зосей, – сообщила она толстой даме, смотревшей на нее через щель в приоткрытой двери. Это был подпольный псевдоним Ирены Адамович.

– Ее нет.

– Я подожду.

– Вам придется уйти. Мы не принимаем чужих. Нас могут расстрелять, если мы впустим постороннего.

У Рени замерло сердце. Куда податься? Она никого здесь, в Варшаве, не знала, ни единого человека.

Пока ей удавалось пройти через все контрольные пункты, но это не значит, что в следующий раз ее не схватят.

– А кроме того, – прошипела дама, – я думаю, что Зося, вероятно, еврейка. – Она помолчала и прошептала: – Соседи что-то подозревают.

– О нет, я так не думаю, – ответила Реня по-детски беспечным голосом, но при этом пот градом катился у нее по спине. – Я познакомилась с ней как-то в поезде, и она пригласила меня зайти, если я когда-нибудь окажусь в городе. Она выглядит как типичная католичка, ничего похожего на еврейку. – Не заметит ли часом эта домохозяйка сквозь сборки ее юбки секрет, зашитый в ткань? Реню послали на это задание-расследование из-за ее польской внешности, но достаточно ли этого? Никакой особой маскировки на ней не было. – Если бы она была еврейкой, – продолжила Реня с оскорбленным видом, не совсем понимая, в какую игру они играют, – мы бы это сразу почуяли.

Женщину удовлетворил ответ Рени. Она громко кашлянула и отступила. Реня развернулась.

Позади нее стояла Зося.

* * *

Реня вдруг поняла: она была не просто маскирующейся еврейкой, но боевиком подполья, посвященным в тайны и шифры, тесты и трюки, одной из братства связных, или кашариот; это ивритское слово – соединительное звено – более многозначное, оно лучше определяет суть ее работы[426]. Кашариотами обычно были незамужние женщины от пятнадцати до двадцати с небольшим лет, входившие в руководство или просто беззаветно преданные своему молодежному движению. Они были энергичны, ловки, смелы и готовы снова и снова рисковать жизнью.


Рекомендуем почитать
Батюшка-гром

«…Дорогой читатель, книга, которую ты держишь в руках, об одном из таких подвижников – священнике Павле Санталове, в монашестве Нифонте, удостоившемся перед кончиной принять схиму. Батюшка Павел родился в 1925 году в крестьянской семье. В шестилетнем возрасте он вынужден был последовать за своими раскулаченными родителями в ссылку на Соловки. Дальше исповеднический подвиг юного Павла продолжился в годы Великой Отечественной Войны. Затем его ждали годы учёбы в Московской Духовной Семинарии и Ленинградской Духовной Академии.


Они. Воспоминания о родителях

Франсин дю Плесси Грей – американская писательница, автор популярных книг-биографий. Дочь Татьяны Яковлевой, последней любви Маяковского, и французского виконта Бертрана дю Плесси, падчерица Александра Либермана, художника и легендарного издателя гламурных журналов империи Condé Nast.“Они” – честная, написанная с болью и страстью история двух незаурядных личностей, Татьяны Яковлевой и Алекса Либермана. Русских эмигрантов, ставших самой блистательной светской парой Нью-Йорка 1950-1970-х годов. Ими восхищались, перед ними заискивали, их дружбы добивались.Они сумели сотворить из истории своей любви прекрасную глянцевую легенду и больше всего опасались, что кто-то разрушит результат этих стараний.


Воспоминания современников о Михаиле Муравьеве, графе Виленском

В книге представлены воспоминания о жизни и борьбе выдающегося русского государственного деятеля графа Михаила Николаевича Муравьева-Виленского (1796-1866). Участник войн с Наполеоном, губернатор целого ряда губерний, человек, занимавший в одно время три министерских поста, и, наконец, твердый и решительный администратор, в 1863 году быстро подавивший сепаратистский мятеж на западных окраинах России, не допустив тем самым распространения крамолы в других частях империи и нейтрализовав возможную интервенцию западных стран в Россию под предлогом «помощи» мятежникам, - таков был Муравьев как человек государственный.


Дневник

«Дневник» Элен Берр с предисловием будущего нобелевского лауреата Патрика Модиано был опубликован во Франции в 2008 г. и сразу стал литературным и общественным событием. Сегодня он переведен уже на тридцать языков мира. Элен Берр стали называть французской Анной Франк.Весной 1942-го Элен 21 год. Она учится в Сорбонне, играет на скрипке, окружена родными и друзьями, радуется книге, которую получила в подарок от поэта Поля Валери, влюбляется. Но наступает день, когда нужно надеть желтую звезду. Исчезают знакомые.


Мой век - двадцатый. Пути и встречи

Книга представляет собой воспоминания известного американского предпринимателя, прошедшего большой и сложный жизненный путь, неоднократно приезжавшего в Советский Союз и встречавшегося со многими видными общественными и государственными деятелями.Автором перевода книги на русский язык является Галина САЛЛИВАН, сотрудница "Оксидентал петролеум”, в течение ряда лет занимавшаяся коммерческими связями компании с Советским Союзом.


«Ты права, Филумена!» Об истинных вахтанговцах

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Власть пса

Братья Фил и Джордж – владельцы богатейшего ранчо в долине Монтаны. Больше, чем партнеры, и больше, чем братья. И несмотря на родство, так мало похожие друг на друга. Фил – высокий и угловатый. Джордж – коренастый и невозмутимый. Фил – умен, проницателен и высшему обществу с его праздностью и роскошью предпочитает компанию простых ковбоев. Джордж – добр, молчалив и, напротив, не водит дружбы с работниками ранчо, полностью посвящая себя бизнесу. Много лет они делили одну комнату, вместе занимались фермерскими делами и ездили на охоту.


Полночное небо

Августин – блестящий астроном, который отказался от личного счастья и посвятил себя изучению звезд. Салливан, для коллег просто Салли, – астронавт, которая ради миссии на Юпитер пожертвовала семьей и оставила дома маленькую дочь. Их разделяют миллионы километров: за окном обсерватории Августина – бескрайние арктические просторы, за иллюминатором Салли – ледяная пустота космоса. Но однажды их размеренный и устоявшийся быт нарушает непредвиденное: на Земле по необъяснимой причине исчезают все радиосигналы, а Центр управления полетами перестает выходить на связь. В этой пугающе звенящей тишине Августин и Салли задаются одним и тем же вопросом: осталась ли еще хоть одна живая душа во Вселенной? В 2020 году Netflix экранизировал роман с Джорджем Клуни и Фелисити Джонс в главных ролях.