Сверху и снизу - [86]

Подойдя к двери, я звоню и жду, когда мне откроют. В свое время Ян дал мне ключ, но я никогда им не пользовалась. С его стороны это был символический жест — мы редко встречались у него дома, — но я знаю, он надеялся, что в результате наши судьбы еще больше переплетутся. Получилось, однако, совсем не так: с того дня, когда я узнала, что Ян трахал Фрэнни — и даже раньше, когда впервые переспала с М., — наши дороги стали расходиться. Мы видимся все реже и реже. Не было никакого драматического разрыва, просто отношения постепенно сходят на нет. Три дня между встречами превращаются в четыре, четыре — в пять и так далее. Что-то надломилось, между нами воцарилась какая-то неловкость, образовалась брешь, которую мы не в силах заделать. Ключ остается символом, но уже не символом надежды, скорее, он символизирует провал. С моей стороны было бы просто бесцеремонно сейчас им пользоваться.

Сквозь стеклянную панель я пытаюсь рассмотреть, что происходит за дверью. Вот Ян подходит к ней, светлые волосы всклокочены, на нем очки для чтения, в руке он сжимает какие-то бумаги. Когда он видит перед собой меня, на его лице на миг появляются удивление и раздражение, но он тут же прячет их за улыбкой. Слишком поздно. Я уже заметила его неудовольствие.

— Нора, — говорит Ян и нервно шелестит бумагами.

— Привет. Я просто была поблизости — вот и решила заехать.

— Поблизости, — повторяет он и слегка улыбается, так как мы оба знаем, что это неправда.

Он все еще не приглашает меня войти.

— Мне нужно было видеть тебя, — говорю я.

Ян отступает от двери и дает мне пройти. Из коридора я попадаю в гостиную. Квартира светлая и просторная, с вентиляторами на потолке и снежно-белыми стенами, которые Ян все еще не успел отделать. На одной стене висит репродукция гравюры Джорджии О’Киффи, изображающая коровий череп. В тот момент, когда я сажусь на кушетку, в комнату входит плотная седовласая женщина пятидесяти с небольшим лет, в руках у нее ведерко с хозяйственными принадлежностями: губками, щетками, желтыми резиновыми перчатками. Я заключаю, что это Пэт, уборщица, о которой Ян как-то упоминал.

— Я закончила, — громким, жизнерадостным голосом про износит она, затем, увидев меня, добавляет: — О, извините, не знала, что вы не один.

Ян представляет меня как свою подружку. После обмена любезностями женщина берет со стола чек, собирает свои принадлежности и уходит, пообещав прийти на следующей неделе. С ее уходом воцаряется неловкое молчание.

— Над чем ты сейчас работаешь? — Я кивком указываю на бумаги, которые он держит в руке.

— А, это? — с отсутствующим видом говорит Ян. — Да так, ерунда. Просто… — Он замолкает. Швырнув бумаги на кофейный столик, на котором уже лежат ножи и три нетронутых куска дерева, он садится напротив меня. — Зачем ты приехала?

Лицо Яна выражает такое беспокойство, что мне хочется разгладить его брови, но я этого не делаю: наши сложные взаимоотношения не позволяют мне такой жест, это было бы чересчур смело.

— Точно я и сама не уверена. — Я некоторое время молчу, после чего, собравшись с мыслями, продолжаю: — Мы теперь нечасто видимся. Даже почти не видимся. Возможно, это моя вина, сознаюсь, я вела себя, как последняя сука. — У меня вдруг перехватывает дыхание: — Но я все еще тебя люблю.

Не дождавшись ответа, я опускаю голову и тихо говорю:

— Думаю, мне как-нибудь удастся с этим справиться. Просто нужно, чтобы ты у меня был. — В моем голосе слышится мольба. — Я все исправлю. Обязательно исправлю.

Пока я это говорила, Ян сидел молча, но теперь у него еще более обеспокоенный вид, чем раньше. Наклонившись вперед, я беру его за руку:

— Поверь, мне просто нужно время. Пока я не могу объяснить, что происходит, но скоро все изменится. Я найду способ.

Ян мягко убирает от меня свою руку.

— Ты не сможешь этого исправить, Нора. Что было между нами, то прошло, и тебе не надо винить только себя. Я виноват не меньше.

Не в силах сдержаться, я наклоняюсь вперед и дотрагиваюсь до его щеки. Она нежная и гладкая.

— Ох, Ян! Ты ни в чем не виноват. Ты всегда так замечательно относился ко мне. И я никогда не сомневалась, что ты не имеешь отношения к смерти Фрэнни. Ты такой…

— Перестань! — Ян резко встает и начинает с мрачным видом расхаживать по комнате. Таким взволнованным я его еще не видела.

Немного успокоившись, он снова садится.

— Я совсем не такой, каким ты меня изображаешь, — обычный человек со слабостями и недостатками. И сейчас я не в состоянии взяться за твои проблемы. Просто не в состоянии. — Подойдя к окну, Ян смотрит на улицу, потом тихо произносит: — Я тоже люблю тебя, Нора. Господи, я все еще люблю тебя. Но мне нужно немного прийти в себя. Мне нужно время, чтобы все обдумать.

Я гляжу ему в спину и вижу, как он напряжен; мне очень жаль, что все это из-за меня. Если бы я знала, что ему сказать! Сейчас мне даже непонятно, зачем я сюда приехала. Когда я молила дать мне еще один шанс, часть моего сознания понимала, что Ян уже принадлежит прошлому. Я люблю его, он любит меня — но теперь это не так уж много значит. Этого недостаточно, чтобы мы были вместе, и уж точно недостаточно, чтобы оторвать меня от М.