Сверхновая американская фантастика, 1996 № 08-09 - [17]

— Почему вечером? — спросила она. — Почему не сейчас?

Криб пожал плечами.

— Ночью легче его отыскать.

— Почему?

— Потому что он светится в темноте. — А затем, заметив, что сестра Мэри все равно еще не успокоилась, он добавил. — А потом, разве тебе не нужно время, чтобы вымолить прощение за твое богохульство, сестра Мэри? Так что займись немного своими делами. Ты помолись. Я посплю. А потом и отправимся.

Тем же вечером, лишь только небо начало темнеть, Криб отвел сестру Мэри на окраину города, позаботившись обойти кладбищенскую поляну с наветренной стороны, и углубился в лес. Следуя за ним в чащу, сестра Мэри подумала, что он запинается и ковыляет потому, что не хочет идти, но возможно, он был просто не уверен: казалось, он не знает, куда направиться.

Вскоре она велела ему остановиться и вновь стала расспрашивать, с удивлением обнаружив, что говорит шепотом.

— С какой бы стороны не войти в лес, его всегда можно отыскать, — последовал ответ.

Они в молчании пошли дальше, погружаясь в темноту. Корявые деревья и кустарник, казалось, обступали их все ближе и ближе, словно создания тьмы — гоблины, тролли; так что, по мере того, как они продвигались, их путь все больше и больше напоминал сон. Одуряющая смесь пряных лесных запахов, ароматов и гнили, которая поначалу казалась ей чистой и волнующей, теперь таила в себе легкий привкус опасности; все растет, умирает и разлагается, напоминал этот запах — всё и вся.

Теперь уж сестра Мэри была уверена, что они заблудились. Как она могла позволить Крибу завести ее сюда? Опять она велела ему остановиться и на этот раз совсем уж тихим шепотом сказала, что хочет повернуть назад.

— Но сестра Мэри, — сказал он. — Разве ты не заметила, что становится светлее? Тили уже близко.

Теперь, когда он упомянул об этом, ей и вправду показалось, что небо немного посветлело, но она так и не могла понять, откуда льется этот свет. Просто ночь больше не была такой темной.

Они опять двинулись в путь, и точно, по мере их продвижения, небо становилось все светлее, пока оно не засияло как при свете дня, а потом еще ярче. Казалось, свет состязается с одуряющими лесными запахами, терзая ее зрение точно так же, как запахи терзали обоняние.

Никогда еще сестра Мэри не различала все вокруг с такой четкостью: ясно проступал каждый лист на деревьях, и все это сопровождалось потрескиванием, которое становилось все громче и громче, словно шумел сам свет, падая с небес на землю и возрождаясь вновь.

Внезапно Криб застыл и закрыл глаза руками.

— Дальше я не пойду, — сказал он.

— Как же я найду дорогу? — прошептала сестра Мэри. Но Криб не потрудился ответить. Да и незачем было. К собственному удивлению, она сделала шаг. Потом еще один.

Теперь свет был слишком ярким, чтобы иметь какой-либо определенный оттенок. Все вокруг было залито раскаленным мерцающим серебром.

Деревья и кустарники, казалось, растворились в этом море света. Слишком ярком, чтобы видеть, подумала сестра Мэри. Океан света. Интересно, я ослепну?

Но она продолжала идти. И, к своему удивлению поняла, что лес не просто стал невидимым — он исчез.

Теперь и океан света стал расступаться и мир появился вновь, только на сей раз сестре Мэри показалось, что свет не просто отражался от предметов, но сам превратился в вещество, из которого был соткан город Тили, и Тили, и даже она сама. Я возродилась в свете, подумала сестра Мэри, и сразу стала гадать, не кощунственна ли эта ее мысль.

Город Тили был настолько ни на что не похож, что она не могла ни описать его, ни даже вспомнить, что именно она видела. Зрением его нельзя было постичь и, более того, все остальные чувства тоже оказались бесполезны. Этот город нужно было постичь сердцем. И вот какое впечатление у нее осталось:

Город Тили беспрерывно двигался, менялся, переливался. Он каким-то образом являлся не просто отдельными зданиями, предназначенными для жилья, но частью самих Тили. То, что казалось городом, подумала она, на самом деле выражало все, что Тили делали, то, что они чувствовали, чем они были. У нее осталось ощущение беспредельной сложности. И беспредельной простоты. Или грандиозного величия. Но, разумеется, не в физическом смысле. Город Тили не занимал места в пространстве. Город Тили, ощущала сестра Мэри, был сутью Мироздания, смыслом всей Вселенной. Но, разумеется, рассудком она этого охватить не могла. А вся штука в том, что ей казалось, что еще немножко, и сможет. Что в любой миг все станет ей ясно и она понимала, что, если такое случится, она больше не будет сестрой Мэри, но она станет Тили. Все есть Тили, — пробормотала она. — Мне этого не вынести.

Она ощущала, что сверкающие существа знают о том, что она сознает их присутствие. Ей не нужно было обращаться к ним или слышать их, чтобы понять то, что они ей говорят. «Убирайся, непрозрачное создание», или «нечистое создание» — что-то в этом роде, если переложить в слова.

Я могу общаться с Тили, читать в их сознании, подумала она. Нет, я могу читать в любом сознании, в любое время. Это ведь так просто. Я…

— Убирайся.

— Нет, погодите, — мысленно воззвала она к ним. — Я не могу этого вынести. Почему я здесь? Что же это было… что-то ужасное. Чума. Да, вот именно. Вы должны помочь стрибам. Я пришла, чтобы умолять вас об этом. Вы должны…