"Библиотечка IP клуба", 1997 г.
Кирилл Соколов
--------------------------------------------------
ВОЗЬМИ В ДОРОГУ ВРАЧА.
Порт-Лигат, 1 августа
На исходе чудесного дня, Дали решил пристрелить Фрейда. Во-первых, он разочаровался в его психоанализе, а во-вторых, Дали не любил евреев. - Cher! (Он всегда обращался ко мне подобным образом) Я решил ликвидировать Фрейда. Нет больше сил терпеть его занудство! начал разговор Дали, как только подсел к столу, накрытому для вечернего чаепития. После продолжительной паузы, во время которой он наблюдал за моим лицом и шумно глотал прокисшие сливки, мистификатор всех времен и народов продолжил свою мысль, - Я избавлю мир от этого гнусного проходимца. Его психоанализ - бред сумасшедшего. Представляете себе, какое воздействие могут оказать его последующие работы на неокрепшее поколение? В конце концов, мои бедные родители нарекли меня Сальвадор, и теперь самое время для того, чтобы спасти человечество! Что верно, то верно. Дали всегда что-нибудь, да спасал. Будь то искусство к примеру. Теперь он хочет выступить в роли мессии, облагодетельствовать всех, но каким образом? - с помощью убийства? Я просто терялся в догадках и долго не мог вызволить из жестяной банки пару анчоусов для бутерброда, и чуть было не превратил эти нежные создания в крошево паштета, орудуя трезубцем позолоченной вилки. - Не надо так волноваться, Cher! Ведь это будет совсем особенное, далианское убийство! Я только припугну старого маразматика, выстрелив в него пакетами желтой и красной краски из старинного пистолета. Я не доверяю современным системам. Я рассчитываю на международный резонанс! Как вы можете понять, за время моего знакомства с выдающимся живописцем современности, я привык ко многим его выходкам, но его последнее заявление произвело на меня впечатление. Мы еще немного помолчали за столом. Я так ничего и не смог проглотить, зато Дали наворачивал за двоих. Поев, он откинулся на резную спинку высокого стула, швырнул подбородочную салфетку на пол (он питался крайне неаккуратно и к его экспрессивной манере поедания надо было приноровиться), и принялся накручивать правый ус на палец, искоса поглядывая на меня. После чего произнес: "Выезжаем завтра утром на рассвете. Мне не терпится поскорее покончить с этим делом". Вышел из-за стола в прекрасном расположении духа. Я слышал его грузные шаги во время восхождения по спиральной лестнице. Он насвистывал Вагнеровских Валькирий. Они сопровождали его по коридору и исчезли в его спальне, как только громко хлопнула дверь. Я вздрогнул, как от выстрела. Ему еще предстоит прозвучать. Вряд ли он отступит от замышленного. А ведь он даже не поинтересовался: смогу ли я сопровождать его в этом опасном путешествии? Его приобретенная бестактность действовала мне на нервы. Что значит: "Выезжаем завтра утром..."? Как будто я был его слуга. Прикажете паковать чемодан, господин Дали? Что он там себе думает? Может быть, он может распоряжаться мною на правах гения? Из-за своей исключительности он крайне невнимателен к людям. За время моего пребывания у него, он даже не удосужился выучить мое имя и называл меня этим дурацким Cher! Я вспомнил, что также он обращался к соседской собаке. Нет, всему же есть предел! Но ведь все равно я поеду с ним - интересно: как это все будет выглядеть наяву? Глядишь, и мое имя появится рядом с ним, пусть даже и в скандальной хронике света. Всю ночь я провел в беспокойстве. Ворочался до тех пор, пока моя простыня не превратилась в единый жгут, и получить из него простыню заново не представлялось возможным. Я зажег ароматизированную свечу и попробовал почитать. С трудом постигая суть написанного, я захлопнул книгу Захер-Мазоха и попытался сконцентрироваться на причинах, подтолкнувших моего экстравагантного друга к мысли взяться за оружие. Как всегда было трудно следовать далианской логике, но я попробовал восстановить звенья цепи. Формальным поводом могла служить статья в "Таймс", которую я имел неосторожность перевести моему другу около недели назад. Автор (еще один венский шарлатан) камня на камне не оставил от теории фрейдовской сексуальности, предложив новую концепцию в психологии. Это серьезно задевало самолюбие Дали. Он восторженно воспевал Фрейда и всю эстетику своего творчества подчинил мрачным глубинам подсознания. Ставил его теорию во главу угла и принимал как руководство к действию. Разругался в пух и прах со своим отцом из-за Эдипова комплекса. Оскорбил свою бедную мать, которая уже давно была в могиле. Кроме того, Дали постоянно подшучивал над Галой и довел ее до крайней степени нервного истощения. Теперь они почти не разговаривали друг с другом, и мне так и не удалось примирить их до сегодняшнего дня, хотя я и выступал в малоприятном качестве посредника их отношений. В самом деле, как можно было при посторонних с издевательским видом расспрашивать несчастную женщину о ее сексуальных переживаниях детства? Занималась ли она мастурбацией и как занималась? Хотела ли переспать со своим отцом? Да она и в глаза не видела собственного папашу! Утром я попытаюсь отговорить гения от безумной затеи. Мне и так хорошо жилось здесь на морском побережье - в уютной бухте, окруженной рассыпчатыми скалами. Зачем мне покидать этот рай и пускаться в авантюры? С Дали того и гляди - попадешь в историю, еще окажешься в тюрьме за соучастие. Но зря я рассчитывал на его здравый смысл. Наутро Дали торжественно спустился к столу. Помимо всего прочего, на нем был камзол фиолетового бархата, малиновые панталоны с оранжевыми подвязками и деревянные башмаки. Голову его венчала мушкетерская шляпа с гигантским страус иным пером. Прямо в головном уборе Дали присел на краешке стула и его поза выдавала крайнее нетерпение. Пока я ел лангуста в мадере, Дали изощренно подсмеивался над несчастным стариком. С лихорадочным блеском глаз рассказывал мне, портя аппетит, как именно он себе представляет проведение намеченной акции. - Красное и желтое, ха-ха! Как омар среди лимонов. Это здорово подойдет к венской бородке господина Фрейда! - витийствовал Дали, вращая нафабренными усами. Разгневанный таракан - вот он кто. Я попробовал переключить его внимание на что-то другое, менее агрессивное. Например, ему можно нарисовать картину наподобие шедевра "Шесть портретов Ленина на рояле", что будет равносильной заменой предполагаемому расстрелу. Куда там. Неужели я не понимаю принципиальной разницы между его картинами и настоящим действием? Я не понимал, за что тут же был назван тупицей. Дали редко приводил аргументы за или против своих смелых мыслей. Предпочитал не связываться с окружавшими его болванами, чтобы самому не отупеть. Он вскочил из-за стола, не дав мне докончить мой завтрак. Экипаж был заложен, и Дали объявил пятиминутную готовность. Я нехотя поплелся за багажом. Дали жил по собственным, им самим установленным правилам, всем остальным приходилось их принимать. Я решил следовать за ним до конца. Что будет, то будет. Его служанка, старая Анна, поставила на задник кареты две корзины с провиантом. Не хватало нескольких дорожных мелочей. Уговорились подкупить их в дороге. Можно было отправляться. Я обратил внимание Дали на небо Андалусии. Будучи абсолютно прозрачным 12 месяцев в году, оно вдруг заволоклось облаками, и со стороны моря можно было видеть движение грозовых туч. Это было дурное предзнаменование, и я предложил повременить с отъездом. - Пустяки, Cher! Над всей Испанией - чистое небо!, - произнес Дали и мы тронулись в путь. Дали путешествовал в колымаге, запряженной четырьмя першеронами. Встречные принимали повозку за катафалк и почтительно снимали широкие шляпы. Дали важно отвечал на приветствия. После первых раскатов грома он понес что-то бессвязное о 4-х всадниках апокалипсиса и о неминуемом возмездии за прегрешения. Я всерьез стал опасаться за его рассудок. Нельзя так долго ходить под палящим солнцем без головного убора.
