Сверхновая американская фантастика, 1995 № 02 - [15]

К шести вечера поступили более оптимистические известия. Из армии Гвамбе дезертировали несколько тысяч солдат. Перспектива вторжения пришельцев с Луны заставила их вспомнить о своих семьях. Но Гвамбе по-прежнему твердил, что его воины будут биться до конца. Через несколько часов водородной ракетой был уничтожен город Грац в Штирии, там погибли полмиллиона солдат Хэзарда. Еще три ракеты упали в сельской местности между Грацем и Клагенфуртом — человеческих жертв было немного, но сотни квадратных миль плодородной почвы были погублены. Поздно вечером мы узнали, что войска Хэзарда наконец перешли границу Югославии и завязали в Мариборе бой с многочисленной армией Гвамбе. Сам город Марибор был полностью уничтожен космическими лучами, и главная битва состоялась в миле от него.

Теперь нам стало ясно, что пришла пора действовать. Мы надеялись, что лунная угроза остановит войну хотя бы на несколько дней и даст Совету Всемирной Безопасности время для действий. Чего добьются паразиты сознания, если война будет продолжаться? Если мир погибнет — а это произошло бы без сомнений, — то и они тоже погибнут. С другой стороны, если война прекратится, у них не останется шансов выжить. Теперь мы знали их секрет — связь с источником энергии в космосе они потеряли, поэтому мы можем ежедневно уничтожать их тысячами (если, конечно, они не научатся приспосабливаться к новым условиям). Возможно, они надеялись, что несколько тысяч человек переживут Армагеддон — ведь выживали же люди после предыдущих лунных катастроф. Как бы там ни было, все выглядело так, словно паразиты считали человеческую расу обреченной на самоубийство.

Главное — не терять времени. Если Гвамбе или Хэзард действительно стремились ко всеобщему уничтожению, то сделать это им было не слишком трудно. Любой, даже не слишком компетентный инженер сможет запросто превратить «чистую» водородную бомбу в кобальтовую, поместив ее в кобальтовый кожух, — для этого хватит суток. Но даже в этом случае человечество сможет спастись, лишь бы суметь потом очистить атмосферу от кобальта-60. Нашей психокинетической энергии для этого вполне достаточно, правда, на это могут уйти месяцы и даже годы. На это, скорее всего, и надеялись паразиты.

В Дуранго, штат Колорадо, группа ученых работала над новым типом космического корабля с огромными фотонными парусами. Об этом мы слышали еще на девяносто первой базе. Корабль сконструировали из особо легкого сплава лития и бериллия, размеров он был внушительных — под стать гигантским парусам.

Я спросил у президента, как далеко продвинулись работы и возможно ли использовать его сейчас? Он связался с базой в Дуранго и дал ответ: корпус уже собран, но двигатели пока на стадии испытания.

Это не страшно, заметил я. Нам нужен только корабль. Причем выкрашенный в черный цвет. С базы ответили, что это невозможно: площадь его поверхности составляет почти две квадратные мили. Президент помрачнел, накричал на того, с кем говорил, и отключил телескрин. «Когда вы будете подлетать к Дуранго, — сказал он, — корабль уже полностью выкрасят в черный цвет».

Корабль действительно поражал своими размерами. Строительство шло на дне огромного кратера, который возник после падения метеорита в 1980 году. Все работы производились в режиме особой секретности — над кратером даже возвели силовой купол, под которым просматривался корпус корабля, словно очертания гигантской пули. Самой плоской была хвостовая часть корпуса, туда же должны были убираться и фотонные паруса. Высота корабля составляла две тысячи футов.

Мы прилетели на базу в Дуранго через пять часов после разговора с президентом. Вся база пропахла нитрокраской, повсюду виднелись черные пятна — даже люди были перемазаны с ног до головы. Зато и весь корабль стал полностью черным.

Близилась полночь. Мы попросили командира базы генерал-майора Гейтса отпустить всех людей по домам и снять силовой барьер. Гейтсу было приказано выполнять любое наше распоряжение, и обычно он беспрекословно помогал нам, но в этот раз даже он изумился.

Гейтс объяснил нам, как действует механизм для разворачивания парусов. Их, кстати, не тронули — и теперь на черном фоне корпуса они сверкали в лучах прожекторов серебристым блеском, будто крылья гигантской бабочки.

Признаюсь, нам всем было не по себе, когда мы оказались в просторном серебряном зале, где стоял ледяной холод и пахло свежей краской. На корабле успели установить только приборы управления, но не более того — для монтажа остального оборудования требовался год работы.

Впрочем, как только мы принялись за работу и начали отрывать корабль от земли, чувство оцепенения покинуло нас. Сдвинуть корабль с места не представляло особого труда: его корпус был необычайно легким. С ним мог справиться даже один человек. Так мы и порешили — корабль повела небольшая группа из десяти человек под руководством Эбнера. Я же взял на себя управление. На борту находился только один человек не из наших — штурман базы капитан Хейдон Рейнолдс. Ему явно было невдомек, чем заниматься штурману на корабле без двигателей.

В двадцать минут первого мы поднялись на высоту двадцати тысяч футов и двинулись прямо на восток. Первую четверть часа Рейнолдс был настолько изумлен, что от него невозможно было добиться какой-нибудь вразумительной инструкции. Затем он пришел в себя, и полет пошел своим чередом.