Сверхдостижения. Работая меньше, добивайтесь большего - [23]

Но магазины не слишком-то соблазнились очередным «товаром от знаменитости» – известно, что такого рода бизнес-начинания чаще всего рынок отвергает. Подсчитано, что коммерческие причуды знаменитостей похоронили $900 млн в начальных затратах. Только одна компания кое-как согласилась рискнуть, но запросила за пробный маркетинг соуса от $300 000 до $400 000! Ньюман и Хотчнер решили обойтись своими силами: первый вложил собственные $40 000, а второй взял на себя организационные хлопоты. «С первых шагов мы шли наперекор традициям», – вспоминали эти неофиты салатно-соусного бизнеса на страницах своей забавной книги «Бессовестная эксплуатация в погоне за общественным благом» (Shameless Exploitation in Pursuit of the Common Good). «Мы пропускали мимо ушей рекомендации экспертов по бизнесу, а поступали по-своему, иногда прямо противоположно тому, “как принято”». Никакие препятствия не могли заставить Ньюмана сдаться, «так страстно мечтал он увидеть на магазинных полках бутылки с этикеткой Newman’s Own и утереть носы маловерам». С такой же страстью Ньюман отдавался автогонкам и тому, что считал своим общественным долгом, – борьбе за запрет атомного оружия.

Да, неординарности Ньюману было не занимать, он с детства стремился думать и поступать «не как все». Именно в этом, как он убеждался, причина его небывало успешной актерской карьеры. «Либо идешь наперекор всему, либо твоя песенка спета – такую он вывел для себя теорию, – говорится в упомянутой книге. – И потому, будучи не первой молодости, Ньюман профессионально увлекся автогонками, хотя все вокруг говорили: “Ну не спятил ли ты в свои 47?” Своенравная натура заставляла Ньюмана не пасовать перед самыми опасными кинотрюками, он вечно стремился попробовать что-то новое, чего раньше не делал».

Успех Newman Own лишний раз доказывает, что неординарность приносит великолепные плоды. Бренд стал одним из самых успешных начинаний в истории пищевой промышленности Америки, годовой оборот превысил $100 млн, а прибыль – $12 млн. Заработанные деньги Ньюман направлял на благотворительность. Начиная с 1982 г. он истратил на помощь детям с серьезными заболеваниями более 137 млн, на которые основал бесплатные детские лагеря отдыха Hole in the Wall Gang[7] в Новой Англии. Конечно, бизнес-консультанты посоветовали бы оставить часть денег в деле, но Ньюман остался верен себе: не было для него большего счастья, чем потратить все без остатка на «пользу общества», а заодно доказать всем, что на вещи можно смотреть и иначе.

Откуда берутся великие мечты?

Мечта зарождается где-то внутри, сначала как неясное беспокойство, потаенные вибрации души: «А что, если?..», «Так и тянет…». Раз появившись, это чувство растет, крепнет и наконец подчиняет себе все ваши помыслы. Как у Йоги Берры, который вбил себе в голову, что будет играть в Высшей лиге, и точка. Как у Пола Ньюмана с его соусами. Кто в детстве не мечтал стать великим спортсменом, астронавтом, пожарным, сыщиком, врачом? Но проходят годы, и, повзрослевшие, мы просиживаем штаны в офисах, недоумевая, отчего жизнь такая пресная и унылая? А просто детская мечта не была достаточно сильной, чтобы вести нас по жизни, а может – что чаще – мы сами предали ее в угоду «здравому смыслу», «ответственности», «семейным ожиданиям». Наш взрослый реализм убеждает, что детская мечта не стоит того, чтобы тратить на нее силы. Отсюда вытекает важное дополнение к моему определению мечты:

это неизбывное состояние души.

Неважно, в чем она состоит, главное – что мечта не отпускает от себя ни днем ни ночью. Каждая мысль о ней придает ей живости, яркости, сочности, добавляет к общей картине новую захватывающую подробность. Ты не только стоишь на олимпийском пьедестале, но и ощущаешь вес золотой медали на шее, и мороз по коже при звуках национального гимна, который оркестр исполняет в честь твоей победы и во славу твоей родины. Такова она, истинная мечта. И она, как ничто другое, придает сил, толкает вперед, зовет и манит.

Мечта – неизбывное состояние души, зовущее в путь.

Великая мечта закаляет волю, дает необычайную стойкость духа, дьявольскую работоспособность и решимость отдать за нее все. Хотите, расскажу, чего стоит стать выдающимся нейрохирургом? (Сами поймете, на это отважатся только те, кто одержим такой мечтой.)

Прежде всего, нужен аттестат, желательно престижной школы, поскольку конкурс жесточайший, затем – высокий балл при сдаче вступительного экзамена в медицинский колледж. Так что в старших классах на летних каникулах вместо отдыха придется корпеть над учебниками. Предположим, ваши труды не прошли даром, и вы поступили. Гордые вашим успехом, родители привозят вас в кампус Гарварда (или Джона Хопкинса, или Стэнфорда). А вам не до радости – впереди четыре года учебы, т. е. каторжного труда и бессонных ночей (чего стоит один только курс общей анатомии!), потому что неуспевающих безжалостно отчисляют. Наконец вожделенный диплом у вас в руках, но работать «врачом общей практики», а это низшее звание в медицинской иерархии, вы сможете лишь после ординатуры – последипломной больничной подготовки. Между прочим, ординатура хирурга общего профиля длится пять лет, кардиохирурга – семь и девять – у нейрохирургов. Ординатура больше похожа на военную службу под началом строгих придирчивых наставников, которые уж постараются обеспечить вам «суровую закалку».