Сверхдержава - [139]

Салем остановился и задумчиво почесал сигаретную пачку, изображенную на его черепе. Он собрал здесь всех. Почти всех. Бессонов умер еще вчера, так и не пришел в сознание. Слава Богу, хоть похоронить его успели — во дворе, конечно, не на кладбище. Отмучался старик. Может быть, это и к лучшему — погибнуть от пули, а не от рака. Салем хорошо запомнил место, где Люк нашел свой последний приют. Дай Бог, будет когда-нибудь нормальная жизнь и в этой сумасшедшей стране. Поставит тогда Петя Стороженко здесь памятник. Самый лучший свой памятник…

Двоих людей, естественно, не хватает. Где эти влюбленные голубки — Николай и Лизка? Нашли время… Черт возьми, да где их комната-то? Ага. Похоже, здесь.

Салем распахнул дверь, хотел было заорать, облаять за разгильдяйство и вдруг встал, застыл молча. Странная нежность смягчила его квадратное лицо, и губы дрогнули едва заметно. Лиза спала на кровати, сбросив с себя во сне одеяло. Его сестричка, которой он лично дал прозвище Лисенок еще двадцать лет назад, его любимая маленькая девочка, которой он заменил и мать и отца, которую воспитывал и вытягивал из всяких неприятностей. Она лежала, обняв рукой человека, который пришел в их город и за несколько дней разрушил их обычную жизнь. Она обняла этого человека, положила голову ему на грудь, закинула на него свою гладкую голую ножку. Сколько раз сам Салем так спал с Лизой? Сколько раз…

Несколько лет они спали в одной кровати. Это было давно, когда он только что вытащил ее из очумевшей Сибири — несчастную испуганную девочку, родители которой умерли на ее глазах. Она боялась тогда жить, боялась есть, боялась дня и ночи, и особенно ночи, когда кошмары приходили в ее сны. Каждую ночь она выпрыгивала из своей постели, выбегала из своей комнаты и забиралась к нему под одеяло, прижималась к нему дрожащим телом, обнимала и засыпала. Можно ли это было назвать интимными отношениями? Нет. Она была его сестрой — просто сестрой. Порою он пытался прогнать ее обратно в свою постель, пытался убедить ее, что она уже большая, а он — взрослый дяденька и имеет право на личную жизнь. Она соглашалась, кивала, и все равно ночью оказывалась под его одеялом. Иногда какая-нибудь из девушек Салема засиживалась вечером слишком долго и оставалась ночевать у него, занималась с ним любовью и засыпала в его сильных объятиях. А утром Салем все равно просыпался в большой компании — его девушка с одной стороны и Лизка с другой. Он знал, что Лисенок сонно стоит за дверью и ждет, когда он сделает со своей девушкой все, что положено, и заснет, чтобы нырнуть к нему под одеяло. На девушек Салема такая утренняя компания производила большое впечатление. Некоторые из них называли Салема извращенцем и закатывали ему скандалы, но он не обижался на них. Другие, наоборот, приходили в восторг и предлагали заняться любовью втроем — такие получали пинка и вылетали из Салемового дома. Все это закончилось однажды само собой. Когда Лизе стукнуло семнадцать лет, Салема в первый раз послали в командировку. Он страшно переживал за Лизу всю неделю, не находил себе места. Но когда он вернулся домой глубокой ночью, то обнаружил, что Лизка мирно спит в своей постели, обняв огромную розовую подушку, утащенную с кровати Салема. С тех пор Лиза больше ни разу не приходила к нему ночью. Розовая подушка навсегда осталась у нее, а Салем купил себе новую — маленькую и жесткую, как пенопластовый кирпич.

Теперь его Лиза спала с этим странным человеком. Более того — она любила Николая Краева, и Салем в этом не сомневался. Был ли он для нее подходящей парой? Нет, конечно. Но что-то было в этом человеке такое, что заставляло уважать его. Он был не от мира сего, но он стоял выше этой жизни. Может быть, потому и мучался он, не находил себе места, меняя образ жизни, личины, имена и фамилии. У него был особый талант — переделывать этот мир. Но он был идеалистом — и он совершенно не мог представить, как будет выглядеть этот мир после переделки. В любом случае результат не соответствовал тому, чего хотел получить этот человек. И не мог соответствовать — потому что человеческая грязь никуда не девалась, она только преобразовывалась в новые формы.

На улице загрохотали разрывы гранат. Ответный долбящий стук крупнокалиберного пулемета. Гриша, наверное, старается. Молодец мужик! А эти — неужели так ничего и не слышат, сони? Какие сны им сейчас видятся?

Салем нагнулся над Лизой и осторожно поцеловал ее в щеку.

— Лиза…

— Ой, Салем! — Пробуждение — как всегда, быстрое. Сияющие голубые глаза распахиваются чуть ли не со стуком. — Салемчик! — Объятие горячих рук, пахнущих сном. — Ты чего?

— Чего… Не слышишь, что ли? Бой вовсю идет. А вы тут дрыхнете…

Салем укоризненно — качает головой. Лиза, Лиза… Пуля вжикает, оставляя две круглые дыры — в стекле окна и в стене. Голубизна Лизиных глаз темнеет, сон сменяется явью. Николай вскакивает, путаясь в простыне.

— Одевайтесь. Уходим. Нас нашли.

* * *

Под землю спустились уже все. Вовремя. Звуки пальбы стихли, и Салему не нравилась эта тишина. Гриша и Андрюха не замолчали бы просто так. Царствие небесное… Даже похоронить друзей по-человечески нельзя…