Сверхчеловек. Автобиография Иисуса Христа - [50]

Я объяснил ему, что он должен дождаться полнолуния, поймать своими руками угря, утопить его в чаше с вином, затем выпить это вино, а угря закопать под цветущим кустом олеандра со словами «лэх вэ ках эт ха-цимаон итха»[54]. И еще я велел ему крепче любить свою жену, а когда она сердится, не гневаться в ответ, а успокаивать ее, и тогда будут их совместные дни воистину благословенны.

Прощаясь, он подарил мне сандалии изящной работы, сделанные им, и отрез шелковой материи, которой издревле славится Гуш-Халав.

Да, мне нравилось принимать дары от людей, которым я помогал. Я испытывал особенное чувство: казалось, я недостоин всех этих подношений, потому что врачевание давалось мне легко, я словно бы играл в целителя, иногда это было и вовсе развлечением, а затем вдруг получал за это подарки. Не знаю, что бы я делал, если бы не умел проповедовать и лечить… Нашел бы другой простой способ не умереть с голода. Может, собирал бы налоги на таможне. Или ублажал богатых римских старух где-нибудь в Байях. Или устраивал петушиные бои, крича на городской площади что-нибудь такое: «Ставьте лепту на черного петуха, и получите кодрант, а если поставите на рябого петуха, то целых два кодранта, не сомневайтесь, рябой петух меньше, но в три раза злей!» А иногда я вглядывался во тьму внутри себя и понимал, что, сойдись звезды иначе, я мог бы стать римским гражданином, занять высокую государственную должность и плести интриги, поднатореть в кровавом деле и получать лихие барыши от проскрипций, торговли гладиаторами, казней, погребений и поминальных игр. Никто не застрахован от подобного, нет лекарства от судьбы, если ты деятелен и умен.

Я знал, что этот пьяница вылечится, это было понятно по его глазам – я заметил в них испуг. Он волновался за свою жизнь и понимал, что должен взяться за ум и закопать угря под кустом олеандра. А вот слишком смелых людей лечить трудно, часто невозможно. Иногда только страх, этот сильнейший элемент, может спасти человека, если оказывается растворенным в тигле его сознания. Можно сколь угодно глубокомысленно рассуждать о пагубных страстях и затем умереть от них, поэтому, когда терракотовый дракон страха пожирает толстую обезьяну рассудительности, – побеждает сама жизнь.

Да, я вылечил многих пьяниц, но так и не понял, как можно пить неделями и до положения риз, ведь вино благодатно только когда употребляешь его в добрый час. Но уж если очень хочешь напиться, надо перед этим сделать глоток масла, смешанного с соком бетоники, и разум останется ясным даже в самом конце пирушки.

Есть и еще один верный способ унять пагубную жажду. Следует найти гнездо совы, украсть из него яйца, сварить их и дать пьянице. С этого момента он возненавидит хмельные напитки и до самой смерти останется в здравом уме, потому что его природный жар придет в равновесие.

В полдень я решил искупаться в озере, намереваясь сразу после этого пойти на обед к местному красильщику. Я скинул одежду и долго шел по мелкой воде, по каменистому дну, разглядывая рыбок, а потом отплыл далеко от берега и даже смог разглядеть оттуда Тиверию – большое скопление белых домов на склоне горы.

Глава 27 Ессей

Когда я вышел из воды после купания, на берегу меня ждал высокий, благочестивого вида старик в столь изношенной одежде, что, казалось, он уже сросся с ней. По бороде, заплетенной в косу, я сразу определил в нем ессея. Лицо его было морщинистым и черным, но голубые глаза светились ясностью, а волосы, несмотря на почтенный возраст, не имели седины.

Он был одним из наставников общины ессеев, которая давным-давно обосновалась среди мертвых скал к западу от Соленого моря и сумела сделать кусок пустыни цветущим садом, маленьким миром, где росли апельсиновые и лимонные деревья, эвкалипты и персидская сирень, а в акведуках умиротворенно журчала вода, которая с помощью механических устройств поднималась из глубоких колодцев.

Ессеи, вероятно, переживут всех нас, потому что размножаются без совокупления и ненавидят женщин, считая их источником зла: их общины уже несколько веков пополняются чужими детьми и впечатлительными неофитами, уходящими в пустыню, чтобы избавиться от одной иллюзии с помощью другой. Они будут веками строить свои обители, внешне красивые, но ужасные в своей безысходности. Они будут сидеть в них и ждать смерти, заражая скорбью и апатией все новых и новых мужчин. Городок молящихся аскетов, который существует уже много поколений, подобен живописному месту казни, украшенному цветами лифостротону[55]. Одинаковые люди с одинаковыми мыслями, они перестают жить еще до наступления смерти. Даже баран, увидев, что его хотят заколоть, сучит ногами и блеет, а ессей с радостью идет под меч аскезы. Интересно, кто все-таки присматривает за ними свыше? Вряд ли наш старый еврейский Бог, ведь в Писании сказано: «Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои».

Конечно, этот закон давно нуждается в исправлении, ведь сейчас, когда мы живем в новой эпохе на исходе четвертого тысячелетия со дня Сотворения мира, смешно ограничивать себя одной женой, это немногим лучше полного воздержания. Если сравнивать развитие духовного учения со стадиями взросления мужчины, ессейство – это подросток, который хочет близости, но еще стыдится женщин.