— Я предлагал пустить меня за пульт, — справедливости ради заметил он, с облегчением отдыхиваясь на сходнях. — Когда я сам веду, меня не укачивает.
Гейл возвышался над ним молчаливым памятником попранной дисциплине.
— У тебя нет международной лицензии, — напомнил Таррет.
Рино выдал непереводимую тираду на родном языке и махнул рукой. Ирейского из нас троих не знал никто, но все как-то догадались, что королевский агент к международному лицензированию полетов относится крайне скептически и с удовольствием ограничился бы лицензией локальной, но исправлять что-либо было уже поздно.
Я чувствовала себя немногим лучше. Бесчестно съеденный пирожок, под которым следовало бы протереть пыль, внезапно возмутился моей невоспитанности и возжелал вернуться к прежнему владельцу. Я подозревала, что теперь-то тот будет не слишком рад его видеть, и стоически держалась, но небольшой передышке все равно искренне обрадовалась.
А потом начался ад.
Для начала мой организм счел вполне уместным начихать на начальника смены космопорта, явившегося лично встретить бляхоносных гостей. Рино тут же сделал на него стойку: по его поведению чувствовалось, что на Ирейе к повсеместному распространению магии пока не привыкли. Таррет мигом снял с перепуганного служаки все подозрения, просто поинтересовавшись, не посещал ли тот недавно целителей, и получив утвердительный ответ.
Начальник смены, тем не менее, предпочел держаться от нас подальше и быстро организовал нам четырехместный казенный автофлакс для перемещения по космопорту, дав добро на осмотр кораблей и задержание всех плановых вылетов. Я представила, какого мнения о нас тысячи людей, застрявших в своих звездолетах, и забилась в дальний угол нашего транспорта, предприняв попытку ввинтиться в спинку сиденья.
Следующим номером программы выяснилось, что определить направление, в котором применялась магия, невозможно. Едва приблизившись к зачарованному звездолету, я драматически заливалась слезами и уже ничего не чуяла вне зависимости от расстояния до аллергена. Выбор оказался невелик — либо ждать, пока пройдет приступ, либо обыскивать все корабли, оказавшиеся поблизости, когда он начался.
Гейл выбрал второе. Я неизменно оставалась сидеть в автофлаксе, переводя сначала свои носовые платки, потом — запасы предусмотрительного Таррета, а через час — чьи-то салфетки из бардачка, и мечтала о том моменте, когда, наконец, звездолеты закончатся и можно будет выпить таблетку.
Выносливость моего организма закончилась раньше, и на пятом обнаруженном заклинании я начала задыхаться. По счастью, Таррет замешкался, выбираясь из автофлакса, и успел-таки своевременно напичкать меня антигистамином. Но вместе с отеком снялись и все остальные симптомы, и пользы теперь от меня не было никакой — да и участвовать в дальнейших поисках уже что-то не тянуло.
— Как долго будет действовать ваше лекарство? — тут же уточнил Гейл.
— До сих пор мне не приходило в голову ставить на себе эксперименты, позволяющие это выяснить, — ядовито заявила я.
Следователь сухо кивнул, как будто я назвала ему точное время, и отвернулся, окидывая взглядом необследованную часть стоянки.
— Будем обыскивать все подряд, — постановил он.
— Слишком долго, — задумчиво возразил Таррет.
— Предлагаю проверить ту контрабандистскую точку к северо-западу от столицы, — сказал Рино. — «Востоку» и «Югу» можно временно запретить вылеты и вызвать туда по бригаде ищеек — вот они пусть и обыскивают все корабли подряд.
— Вы понимаете, что хотите фактически изолировать планету на двое суток? — скептически уточнил Гейл.
Ирейец резко выпрямился, как будто заглотив палку, и внезапно оказалось, что он выше Гейла — просто до сих пор держался расслабленно и сутулился. Зато теперь он действительно выглядел полномочным представителем своего государства, официальнее некуда, невзирая на непрезентабельную куртку и грязные сапоги.
— Во-первых, я прошу не остановить инопланетное сообщение, — отчеканил он, — а всего лишь задержать уже прилетевшие борты, так как искомый корабль либо давно прибыл, либо не прибудет никогда. Во-вторых, я ни слова не сказал о «Севере», а он вполне способен принять на себя нагрузку всего «Востока» и части «Юга», если обеспечить его персоналом, разумеется. И в-третьих, я что, должен сейчас распинаться и доказывать, как важен Ирейе — и Иринее тоже — этот человек?
— Иринее важно, чтобы он молчал, — буркнул Таррет — и тут же заткнулся сам, недобро покосившись на меня.
Я понятливо изобразила мебель. Не хватало еще, чтобы Иринее понадобилось мое гарантированное молчание.
Правда, искать похищенного бедолагу расхотелось совсем. Сначала заколдовали, запихали в полый макет двигателя, где даже не распрямиться толком, потом отправили в космос — в машинном отделении, конечно, всегда поддерживается положительная температура, но комфортной-то ее не назовешь! — организовали покушение, уничтожив одну из «ласточек», хорошо хоть поддельную… А теперь выясняется, что и ищут-то его только ради того, чтобы он точно замолчал. И ведь не в розыск объявили, а передали дело спецкорпусу — то есть это не террорист какой-нибудь и не заговорщик.