Свастика и орел - [11]

«Если же он будет расширен включением в него американской нации, то никто в мире не сможет победить этот союз, созданный для сохранения мира и защиты интересов белых людей».

Когда же дело дошло до обсуждения специфических особенностей американской внешней политики, Гитлер, позабыв о своих экстравагантных идеях, заявил, что надеется, что Соединенные Штаты и дальше будут придерживаться политики изоляционизма. Он сообщил Муссолини, что изоляционизм США – это непреодолимое препятствие для проведения ими «активной внешней политики»[18].

Гитлер заявил итальянскому министру иностранных дел графу Чиано, что, по его мнению, чем сильнее кризис, тем больше вероятность того, что Америка не станет в него вмешиваться. Он уверял Молотова, что Соединенным Штатам нечего искать в Европе, Африке или Азии. Генерал Отт, немецкий посол в Токио, сообщил о своем разговоре с Гитлером, который состоялся у него перед началом войны в Европе. В нем Гитлер подтвердил свою уверенность в том, что Америка никогда не вмешается в эту войну, и отмахнулся от всех предположений посла, что Соединенные Штаты сыграют решающую роль в мировой политике. Уверенность в нейтралитете США естественным образом вытекала из гитлеровской концепции американской нации. Бывший руководитель секретариата министерства иностранных дел объяснял это так: «Гитлер с самого первого дня своего прихода к власти считал, что Соединенные Штаты – это не та страна, которую надо принимать во внимание. Его национал-социалистические советники развивали идею о том, что Соединенные Штаты переживают непреодолимый внутренний кризис и не способны проводить сильную внешнюю политику».

Это позволило Гитлеру и дальше принимать желаемое за действительное.

Более того, законы о нейтралитете, принятые в США с 1935 по 1937 год, показались ему подтверждением его мыслей. Гитлер был уверен, что они свидетельствуют о слабости и растерянности, царящей в американской политической жизни. На совещании, состоявшемся 23 ноября 1939 года, он уверял своих коллег, что Америка «по-прежнему не представляет для нас никакой опасности из-за своих законов о нейтралитете». Эти законы, по мнению Гитлера, вполне согласовывались с поведением Америки во время предыдущих военных конфликтов. Это была страна, вмешательство которой решило исход прошлой войны, но которая не воспользовалась своим преимуществом на мирной конференции, а предложила создать Лигу Наций, спокойно отнеслась к провалу этой организации, а теперь делает широкие жесты, хотя ее руки связаны законами о нейтралитете[19].

Придя, таким образом, к заключению, что принять изоляционистский курс Америку заставили внутренние противоречия, Гитлер после этого отвергал все факты, свидетельствующие об обратном, как пропагандистские трюки.

Самым ярким примером этого было пренебрежительное отношение к перевооружению американской армии. Основывая свои оценки, главным образом, на чересчур оптимистических докладах немецкого военного атташе в Вашингтоне, Гитлер уверял Муссолини, что сведения о перевооружении американской армии – это «самая настоящая ложь». В дневниках генерала Гальдера содержится несколько замечаний фюрера, сделанных им осенью 1940 года, о том, что перевооружение в Соединенных Штатах достигнет своего пика не ранее, чем в 1945 году, и что само это перевооружение – это чистой воды блеф. Согласно свидетельству адмирала Дёница, Гитлер посоветовал японскому послу Ошиме не бояться расширения американского флота, поскольку у «Соединенных Штатов просто не хватит моряков на все корабли». На встрече с маршалом Петеном в Монтуаре в октябре 1940 года он насмехался над американскими объемами производства военных самолетов. В июне 1941 года, в разговоре с Муссолини, он заявил, что указанные в американских программах цифры выпуска военных самолетов и кораблей «преувеличены во много раз», и утверждал, что для выполнения подобных программ у Соединенных Штатов не хватит ни людских, ни материальных ресурсов[20].

Пренебрежительное отношение к американскому перевооружению окрасило и его отношение к той помощи, которую Америка оказывала противникам Германии. Гитлер еще до войны прекрасно понимал, что Соединенные Штаты будут оказывать всяческое содействие европейским странам. При обсуждении в 1937 году «расширенного зеленого дела» и его директив (в этом деле рассматривалась вероятность того, что Великобритания объявит Германии войну в случае вторжения немцев в Чехословакию) высказывалась мысль о том, что США немедленно начнут оказывать западным державам массированную экономическую и идеологическую помощь.

Фюрер, как отмечал в своем дневнике Чиано в октябре 1939 года, «прекрасно понимает, что Америка будет активно выступать в защиту дела демократии». В 1941 году Гитлер писал Муссолини, что «за спинами двух великих держав (Великобритании и Советского Союза) прячутся Соединенные Штаты, и они совсем не бездействуют». Однако фюрер был убежден, что американская помощь Англии – на самом деле ширма, прикрывающая имперские амбиции США. Испанский министр иностранных дел Рамон Серрано-Суньер считал, что Гитлер просто одержим этой идеей. Гитлер сказал Молотову в ноябре 1940 года, что Соединенные Штаты собираются отобрать у Британии ее заморские колонии. Рузвельт, добавил он, «хочет урвать у этого разорившегося помещика кое-какие земли, на которые США давно уже положили глаз».