Сваха - [3]

- А что? Что ты в ней такого углядела?! Не хуже любой девушки!

- Дитя ты... Как есть дитя!.. Ну что тебе сказать?.. Ты локти ее видел? Посмотри. А остальное мне знать.

- Локти? - Аслан    вытаращил    глаза. - Причем   тут    локти?

- А притом. Задубели у ней локти - ясно? Сколько дереву лет, по кольцам видать, сколько женщине лет.- по локтям. Был конь, да изъездился! - И ничего более не добавив, тетя Зюльхаджа поднялась из-за стола.

Дня два Аслан люто ненавидел ее. И эта оказалась врагом! Он даже поскандалил с возлюбленной, требуя, чтоб та показала ему локти. Женщина чувствовала: между тем, что тетя Зюльхаджа присоветовала ей мазать локти маслом, и тем, что Аслан требовал показать локти ему, есть какая-то связь, только не могла понять - какая. В конце концов, припомнив ласково-заговорщицкие взгляды свахи, ее сердечное "доченька", она подумала, что ничего тут такого нет, и засучила рукава.

Аслан долго разглядывал ее локти. Верно сказала ведьма: кожа как дубленая! Только что тут особенного? И у мамы локти такие же. И будто голос насмешливый услышал: "Так то ж твоя мать, глупый! Мать... Видел локти? Ну вот. А остальное мне знать".

Какое-то время Аслан волком глядел на всех. Помянешь при нем тетю Зюльхаджу, шипеть начинает. Потом видит, никто к нему вроде не пристает, притих, думать начал. "Был конь, да изъездился", "остальное мне знать"... Вот это последнее больше всего донимала парня, извелся, весь, возлюбленную свою извел придирками. Она была виновата, в чем - он не знал, но виновата, и временами Аслан готов был избить ее.

Мать снова пошла к тете Зюльхадже: что же делать-то? Чуть помянешь ту, парень на стенку лезет. Ничего, сказала тетя Зюльхаджа, не переживай: подымит, подымит, да и погаснет. Скажи лучше, какую сама приметила. Мать Аслана смущенно промолвила, что хотела бы в невестки Гюльнишан, девушка в сиротстве выросла, поперек свекрови не пойдет. "Ну, что ж, раз тебе такой товар надобен, да благословит их аллах! - ответила тетя Зюльхаджа. - Только погоди, пусть все поостынет малость".

А потом, на каком-то сборище, когда были молодые и старые, тетя Зюльхаджа принялась вдруг расхваливать Гюльнишан. Девка - об мостовую не расшибешь, но енгя, зная, что Аслану по душе хрупкие женщины, так зазывно, в таких выражениях описывала ее стать, так соблазнительно поводила в воздухе рукой, что у парней перед глазами вставало видение бани, и в душах воцарялось нечто прекрасное, чего сами они видеть не могли, но зато видел и оценил такой знающий надежный человек, как тетя Зюльхаджа. "Хрупкая, как стекло ламповое, воду пьет, видно, как по горлу течет", - мечтательно говорила тетя Зюльхаджа, и лицо ее светилось такой нежной, такой ясной улыбкой, что не только деревенские парни, собственный ее внук, учившийся в четвертом классе, влюбился в Гюльнишан. Когда бабушка принималась расхваливать ее, мальчику сразу вспоминалась девушка, нарисованная на подносе, куда собирают со стола стаканы с блюдцами. Он видел корону из кос, крошечный ротик и тонкую нежную шею, розоватую, как цветок персика. Девушкой этой он любовался с тех пор, как помнит себя, и теперь сразу понял, что это и есть Гюльнишан. Когда Аслан с лампой в руке провожал их домой, внук тети Зюль-хаджи сообщил ему, что у них дома есть портрет Гюльнишан, на подносе нарисован. Вода по горлу бежит светится. Бабушка-то не говорит, что это Гюльнишан, говорит царица Тамара, а я точно знаю - Гюльнишан.

Прошло совсем немного, и Аслан назло всем: тете Зюльхадже, матери, возлюбленной, а больше всего - назло самому себе, велел засылать сватов к Гюльнишан, хотя раньше в упор не замечал ее.

Теперь представьте себе, что творится в бане, когда появляется тетя Зюльхаджа - девушки ее чуть на части не рвут. Собираясь в баню, тетя Зюльхаджа прихватывает с собой всех внуков: девушки вымоют не только ее, но выкупают и ребятишек...

Во дворе у Аслана вовсю шумела свадьба, а Гюльнишан с окружающими ее девушками, как положено невесте, находилась в бане. Тут же присутствовала и тетя Зюльхаджа с внуками, она же была енгя Гюльнишан. Да, да, я не оговорилась! Так было решено. Когда обсуждались все детали, тетя Зюльхаджа сказала матери Аслана:

- Сама знаешь, Гаинхатун, дети твои ненадежные, с одной искры вспыхивают. По обычаю-то мне положено быть енгя со стороны Аслана, но дело-то тут особое, боюсь, в последний момент деру даст. Ведь Гюльнишан, по правде сказать, ни встать, ни сесть, ни слова молвить не умеет. Не будет меня рядом, наставлять да подсказывать, парень враз все сообразит. Ведь если с той то, с его, сравнить, Гюльшан чистая медведица. А я ее хоть чему-то обучу. А главное, присмотрю, чтоб Аслан ее до брачного ложа и не увидел толком. Ведь это он сейчас сгоряча, со злости, не почуял еще, что значит с любимой-то расстаться. Потом, понятно, разберется что к чему, да уж поздно будет! А сейчас за ними глаз да глаз!

Ясно теперь, почему тетя Зюльхаджа, бросив свою родную, оказалась енгя у чужих людей. И между прочим, жаль, что она выступает сейчас не в главной своей роли: вы увидели бы ее в совершенно ином качестве и слова услышали бы другие те, которые она говорит невестам из своего рода. Тетя Зюльхаджа считает, что очень многое зависит от того, как девушка с первого дня себя поставит, а потому научить ее правильно держаться в доме мужа - первейший долг енгя.  Прежде всего,  надо сказать,  что если за девушкой не давали приличного приданого, тетя Зюльхаджа вообще не, бралась за дело. Невеста без приданого с каким лицом войдет она в дом мужа? Также большое значение придавала тетя Зюльхаджа гостинцам, которые кладут в сундук невесты.-Она любила говорить, что чем дольше будет во рту сладко, тем быстрее девушка приживается в доме. Если невеста была ей особенно по душе, тетя Зюльхаджа собственноручно  пекла целый поднос пахлавы. Не любившая себя утруждать, она в таких случаях не жалела сил: часами сидела у огня, меняя угли на подносе, покрывавшем противень с пахлавой; остывшие сбрасывала, а на их место накладывала горячие,  чтобы  пахлава  пропеклась  со  всех сторон ровно. Когда люди расхваливали ее пахлаву, тетя Зюльхаджа посмеивалась: "Если бы в меня столько всего натолкать, сколько в нее положено, тоже бы садись да ешь! Она же на чистом меду сготовлена, шафраном посыпана, гюльабом спрыснута!" Только не подумайте, что она сказала все. Сколько раз ни пытались женщины приготовить пахлаву по ее рецепту, ничего похожего не получалось. Такая уж у нее на пахлаву рука легкая, - говорили женщины. Так  и  зовется  эта  пахлава - "пахлава  Гялинбаджи".   Почему "гялинбаджи"? А потому, что тетю Зюльхаджу с той  поры,  как вошла она в дом Гаджи Гадималы молодой невесткой, все зовут только:   "Гялинбаджи" "невестушка".   Это   я - Зюльхаджа   да Зюльхаджа,   а   так-то   нет:   и   стар,   и   млад - все   называют   ее Гялинбаджи. Да если она услышит, что ее осмелились называть по имени, такую бучу устроит, таких проклятий нашлет!.. Итак, на этой свадьбе все иначе.