Свадьбы - [31]

— Электричкой долго, — снова чиркнул слюной Костя. — Я за таксо.

Обсудив бегло поездку на Кавказ, они поднялись с травы. Было четверть третьего. Костя открыл чемоданчик, подал Мите продолговатую картонку, привязанную к белому шнурку. Митя сунул картонку под рубашку. Потом они надели черные очки, чтоб солнце не резало глаза, и не спеша пошли в город.

Через восемь минут они вышли на центральную площадь. Солнце ярко светило. Было жарко и душно. Из широкой трубы деповской котельной валил черный дым, клочья сажи кружились в воздухе. За каменной трибуной свиристяще шипел маневровый паровоз, выпуская на площадь клубы белого пара.

Людей на площади не было. В «Полете» шел дневной сеанс, а до вечернего было далеко. Газетный киоск был закрыт. Цистерна с квасом и ящик «Мороженое» стояли на месте, но продавщицы куда-то сгинули. Продуктовый магазин был закрыт на ремонт. Промтоварный, находившийся в узком закоулочке, работал. За промтоварным — винно-водочный павильончик. Он был открыт. За павильоном — книжный киоск. Там сидел киоскер, дремал, разморенный жарой.

Костя и Митя вошли в промтоварный. Покупателей не было. Одна продавщица читала книжку, сидя на стуле у входа в отдел верхней одежды. Другая тоже читала книжку, сидя за прилавком галантереи. Костя и Митя постояли у прилавка, поглядели на разложенный товар. Пощупали плащи и пальто в другом отделе и вышли, ничего не купив.

Они прошли мимо винно-водочного павильона, мимо книжного киоска, где дремал старик киоскер, и зашли в хлебный магазин. Свежий хлеб еще не привезли, а посему полки были пусты и покупателей тоже не было. И в этом магазине продавщица читала книжку.

Костя и Митя вышли из магазина, направились к площади старой дорогой.

— Значит, тетя Катя? — спросил Митю Костя.

— Ну! — ответил тот.

— Заходим, — сказал Костя.

Они вошли в винно-водочный павильон. Митя закрыл дверь на крючок, достал из-за пазухи картонку и повесил ее на стеклянную дверь. На картонке было написано — «Переучет».

Костя подошел к прилавку и сказал:

— Привет, тетя Катя!

Пожилая тетя Катя расставляла на полке «Горілку з перцем». Она обернулась к Косте, улыбнулась и сказала:

— Привет, племянничек.

— Руки вверх! — приказал Костя, наставив на тетю Катю пистолет. — Ни слова, иначе выстрелю! Гоните выручку! Сюда, в чемодан! Быстро, быстро!.. — В одной руке Костя держал пистолет, в другой — раскрытый чемоданчик.

Но тетя Катя не могла отдать выручку ни быстро, ни медленно. У нее вылезли из орбит глаза, и она превратилась в мертвую статую.

— Я кому сказал?! Ну!.. — прикрикнул на статую Костя.

Но статуя беззвучно, как и положено статуе, рухнула на пол.

Костя перемахнул через прилавок, выдвинул ящик с деньгами, стал быстро запихивать их в чемоданчик.

Распластанная у его ног статуя громко икнула.

— Молчать, стреляю! — схватился за пистолет Костя.

Икотка прекратилась.

Костя задвинул ящик, закрыл чемоданчик.

— Замок, — шепнул он Мите.

— У меня, — шепнул Митя.

Они вышли из павильона, оставив на дверях табличку — «Переучет», навесили на дверь замок и быстро разошлись: Митя — к кинотеатру «Полет», Костя с чемоданчиком бросился по закоулку в сторону леса.

Минут через десять из дверей павильона, выходящих не на улицу, а в жилой двор, выглянула тетя Катя, дико повращала глазами, высматривая, не скрываются ли поблизости бандиты, и только убедившись, что их нет, дала волю голосу, закричав во всю силу:

— Ой-ей, спасите, ограбили!.. Ой, банда напала, всю кассу забрали!.. Ой, скорей ловите бандитов!.. И куда та милиция чертова смотрит!

Крик ее был столь громкий, что пролетел через площадь и его услышал дежуривший в банке милиционер. Он, конечно, пост не бросил и не побежал в винно-водочный павильон узнавать, кто ограбил и при каких обстоятельствах, но он не мешкая позвонил дежурному отделения и доложил, что слышит голос продавщицы винно-водочного павильона, извещающей о нападении грабителей.

Спустя полчаса на площади и в закоулке перед винно-водочным павильоном было людно, как на параде. В «Полете» закончился сеанс, толпа увеличилась, любопытные, работая локтями, протискивались к павильону, дабы собственными глазами поглядеть, что там происходит. Но там уже ничего не происходило. Павильон был опечатан, милиция ушла, уведя с собой рыдающую тетю Катю и поисковую собаку Джульбарса, которая, несмотря на все старания ее проводника, не взяла никакого следа.

Однако если нечего было увидеть глазами, то многое можно было услышать ушами. Каждый, кто хоть что-то знал, охотно делился своими сведениями с теми, кто ничего не знал. На площади и в закоулке совершался громкий разговор на одну и ту же тему:

— Что такое, что случилось? Обчистили кого?

— А ты не знаешь? Кассу у Катерины взяли.

— Хе, вот номер, чтоб он помер! Не поймали?

— Одного поймали, а другой убег.

— Здоров, Володя. Это ты сказал — поймали? А кто такой?

— Да, говорят, вроде сын капитана Глины.

— Его Катерина узнала, когда вошли. Домой побежали, а он чемодан собирает.

— От дурило! Чего ж было домой забегать?

— Того и забегал, что дурило!

— Федя, мамочка, золотце, привет! Ты давно здесь?

— Привет, Вася. Давно. Еще как собаку водили.