Свадьбы не будет. Ну и не надо! - [27]

Двор был огорожен, шлагбаум закрыт. Беата посигналила, и из будочки высунулся охранник с лицом Терминатора.

– Добрый вечер, чем я могу вам помочь? – Вежливые слова совершенно не вязались с бесстрастным голосом и угрюмой физиономией.

– Я к Панчиным, – крикнула Беата в приоткрытое окошко, – двадцать девятая квартира!

– Ваша фамилия, пожалуйста.

– Новак!

Беата подозревала, что ее фамилии нет в том таинственном списке, который сейчас изучает страж ворот. Хотя бы потому, что Никита и его моложавый папа вряд ли знают, какая у нее фамилия. Но она много раз убеждалась, что уверенно произнесенное имя часто открывает даже те двери, которые открываться не собирались.

Охранник кивнул ей и поднял шлагбаум:

– Поставьте машину на гостевую стоянку под номером двадцать девять.

Размеченные гостевые стоянки рядами располагались напротив каждого подъезда. «Мелом расчерчен асфальт на квадратики», – вспомнила Беата. А если к жильцам этого строгого дома приезжает несколько гостей и каждый – на колесах?

Подъезд, как водится, был весь в зеркалах и зеленых насаждениях. В лифте пахло цветочным дезодорантом, как в первых кооперативных туалетах девяностых годов. Беата неожиданно пожалела ту девушку, которая когда-нибудь войдет сюда с искренним желанием остаться. Ей страшноне нравился этот дом с его кричащей элитарностью. Он вызывал не зависть, а раздражение. Здесь хотелось плюнуть на мраморные ступеньки – как Натке в культурном Стокгольме.

Кожаная дверь с золотыми цифрами «29» мягко открылась. Никита встретил ее на пороге в белом джемпере, подчеркивающем сияние рекламной улыбки. За его спиной так же лучезарно улыбались папа-Панчин и какая-то женщина. «Домработница», – со слабой надеждой подумала Беата. Но это была не домработница.

– Не надо переобуваться, проходите. Я мама Никиты. Меня зовут Алла. А это мой муж, Андрей.

– Очень приятно. Беата.

«Выше голову и не смущаться. У мальчика оказалась мама, у Алена Делона жена – ну и что? Радоваться надо, что ребенок не сирота и родители живут вместе».

На празднично накрытом столе с темно-коричневой скатертью было в меру хрусталя и закусок. В приглушенном свете поблескивала мебель в стиле «техно». С ней удивительно гармонировал большой белый рояль. Богатый дом. Изысканный дом. Но зачем ее сюда позвали?

– Никита занимается музыкой, – пояснила Алла. – Он что-нибудь сыграет для вас попозже.

В самом деле, почему бы Никите не сыграть для нее? В конце концов, она просто учительница, которую родители ученика пригласили в гости. И она, кажется, догадывается, с какой целью. Прекрасному Никите для поступления в гуманитарный вуз нужен репетитор по литературе. А вы, Беата Мстиславовна, уже губу раскатали, приготовились выслушивать объяснения в любви. Интересно, от кого? От папы дивного отрока или от его радушной мамочки?

Алла выглядела не столь моложаво, как ее муж. Беата даже сказала бы, что она старше. Но она была ухожена и элегантна, как собирательная героиня журнала «Ажур», проводящая свой досуг в салонах красоты и фитнес-центрах.

Беата отказалась пить и едва притронулась к закускам, которые папа Андрей заботливо подкладывал ей на тарелку. Ей казалось, что в чопорной тишине этой квартиры каждый звук, будь то звон вилки или глоток, раздается на весь дом. Светский разговор неуверенно порхал от погоды к театральным новостям. Но все трое Панчиных выглядели торжественно, как будто главное событие было впереди.

– Дорогая Беата, – начала наконец Алла. В этой семье она явно была спикером. – Позвольте мне называть вас так – дорогая Беата! Вы, конечно, хотите знать, чем вызвано наше желание познакомиться с вами поближе.

Беата сделала заинтересованное лицо:

– Я, кажется, догадываюсь. Никита будет поступать в институт, и ему нужны дополнительные занятия.

Алла рассмеялась и шутливо замахала руками:

– Уверяю вас, если бы Никита нуждался в занятиях, к нашим услугам были бы лучшие университетские педагоги. Нет, дорогая, как преподаватель вы нас не интересуете.

Беата сохраняла любезную улыбку, хотя ей уже хотелось огрызнуться. Алла продолжала как ни в чем не бывало:

– Может, для вас это прозвучит неожиданно. Дело в том, что мы не вполне обычная семья...

«Не пора ли бежать?» – подумала Беата, глядя через голову Аллы на прикрытую двустворчатую дверь.

– ... То есть сейчас-то мы ничем не отличаемся от других семей. Но когда мы начали жить вместе, мне было двадцать пять лет, а Андрюше – шестнадцать. Да-да. Представьте себе. Я работала учительницей в школе, где он учился. Ему едва исполнилось восемнадцать, когда родился Никита.

Алла улыбнулась, словно приглашая гостью разделить эту радость. Потом снисходительно вздохнула:

– Не буду вам рассказывать, сколько трудностей мы пережили. Общество не любит всего, что выходит за рамки. И даже те, кто не пытался бросить в нас камень – а таких людей было немало, можете мне поверить, – даже наши так называемые друзья были уверены, что наша «неправильная» семья продержится не больше года, в крайнем случае двух. Но вот уже скоро двадцать лет, как мы вместе. Мы счастливы. Андрей...

Она повернулась к мужу и сделала поощрительный жест.