Свадьба Зейна. Сезон паломничества на Север. Бендер-шах - [87]

Михаймид почувствовал, что тонет. Далеко на горизонте он увидел человека, который до этого сидел под окном мечети. Теперь он, как в ту памятную ночь, восседал в центре зала. У него было черное лицо и голубые глаза. В руках он держал нити хаоса и был подобен сверкающему, испепеляющему лучу. Потом показались цветущие города, похожие на дворцы дома, поля со спелыми плодами, тенистые деревья и поющие в их ветвях сладкоголосые птицы. И были там реки, текущие молоком и медом, и молодые красавицы с острыми, торчащими грудями, разного цвета кожи и разного обличья, которые плясали и пели. Потом завыли ветры, неся огонь и гибель, явились женщины, оплакивающие своих детей, мужчины, закованные в кандалы, и раздались удары бичей по живой плоти. Бендер-шах сидел в центре зала, все слыша и видя. Его призывали чьи-то голоса: «О, отец, прости нас и помилуй!» Это были одиннадцать братьев, одиннадцать рабов того, что минуло, и того, что не наступило. Однажды они восстали и разрушили прошлое и будущее. И опустели города, и стерлись следы. Но пришли стражники и бросили братьев в тюрьму.

Михаймид пробудился от голоса Абдель-Хафиза: «Сохрани господь! Сохрани господь!» Он увидел, что лежит ничком, и почувствовал боль во лбу. Лицо его было залито слезами. Он поднялся на колени и сказал испуганно: «Мир вам». Люди уже кончили молиться, только он один стоял на коленях. Все смотрели на него удивленно. Он обернулся в сторону окна, где стоял неизвестный, но никого там не увидел. Он побежал к окну: никого не было. Он громко закричал: «Вы видели человека, который здесь был?» Одни сказали «да», другие — «нет». Никто, однако, не видел, как незнакомец вышел.

8

В ту ночь казалось, будто время повернуло вспять.

Ночь была теплой, светила полная луна. Михаймид ощущал в себе небывалую бодрость, как когда-то в минувшие дни. Пришел Махджуб, пришел Абдель-Хафиз, пришли Ахмад, Ат-Тахир и оба Саида — Саид Сова и Саид Законник. Гвоздем вечеринки был Саид Сова. Михаймид знал, что, прежде чем разойтись в эту ночь, они зададут ему вопросы, и он расскажет им всю историю без горечи и обиды, как будто она приключилась с другим человеком. Саид Сова, засмеявшись, сказал:

— Правоверные, я хочу уйти в отставку из комитета. От этого казначейства никакого проку, только голова трещит.

Махджуб, всем на удивление, тоже засмеялся и возразил Саиду:

— Вы с Сейф ад-Дином и сыновьями Бакри думали, что это вам детские игрушки. Теперь сами выпутывайтесь.

Ат-Тахир сказал Саиду:

— Разве ты, несчастный Кормилец Женщин, не выступал вместе с другими краснобаями в тот день, когда было собрание кооператива? Не вы ли говорили о Махджубе, что его компания — шайка жуликов, что они ограбили город? Ну что ж, теперь ваш черед, грабьте нас, разоряйте.

Другой Саид произнес, засмеявшись почти так же, как он смеялся когда-то:

— Красноречие Накормившего Голодных Женщин — от аллаха. С тех пор как меня сотворил господь, я не слышал ничего подобного. В тот день у меня было так горько на сердце, что оно едва не разорвалось от обиды, по, как только стал выступать Накормивший Женщин, я, клянусь всевышним, несмотря на весь этот ужас, чуть не покатился со смеху. Ты помнишь, несчастный, какие слова ты сказал в тот день?

Саид Накормивший Женщин только ухмыльнулся в ответ. Махджуб сказал:

— Я, клянусь аллахом, не был подготовлен ко всем этим обвинениям. Вначале я хотел осрамить сына Бакри перед всеми людьми, разнести его в пух и прах. Но как только я услышал, что говорит Накормивший Женщин, я сказал себе: «Эх, человек! Придержи язык. Все это дело — комедия и детские игры». После этого, клянусь господом, я ни за что не соглашусь на прежнюю должность, хотя бы мне дали миллион.

Саид возразил:

— Ты, Махджуб, говоришь ерунду. Всем известно, это собрание тебе как нож в сердце. Вот сейчас, сегодня, если за тобой прибегут звать тебя снова в комитет, ты разве не пойдешь? Эх, братья, разве кто-нибудь от такого откажется? Но теперь вы уже взяли свое. Дайте нам тоже попытать счастья годика два или три.

Ахмад спросил:

— Разве ты только что не сказал, что хочешь уйти в отставку?

— Михаймид, ты видел этого жалкого лицемера? — произнес Ат-Тахир. — Видит господь, ему часто нечем было накормить своих детей. Спроси его, пусть он скажет, кто за него стоял, кроме Махджуба и «шайки жуликов»?

Абдель-Хафиз сказал:

— Комитет был ему нужен только, когда он разводился и женился.

Саид Накормивший Голодных Женщин засмеялся:

— Разве я вас укорял? Перед всем народом я говорил о ваших заслугах. Тут дело выбора и согласия. Люди сказали: «Махджуба и его компанию — долой! Ат-Турейфи и Накормившего Женщин — на их место!» Чего вы еще хотите?

Махджуб проговорил:

— Посмотрим, как тебя завтра отблагодарят сыновья Бакри.

Саид Накормивший Голодных Женщин, смеясь, обратился к Махджубу:

— Махджуб, побойся бога! Ты хочешь стать в городе вторым Бендер-шахом.

Михаймид подумал, что Саид, конечно, не знает, что говорит, но грозное имя снова всплыло и будет повторяться, пока не выяснится истина, если только она существует. Лишь тогда оно исчезнет, как и появилось, уйдет из тьмы во тьму… Ат-Тахир произнес, обращаясь к Саиду: