Свадьба - [2]

Дожидаясь, пока вереница машин сдвинется с места, Аллегра переключила приемник на другую радиостанцию. Машины наконец-то медленно поползли вперед. Она подумала о Брэндоне. Иногда, чтобы доехать до дома, возвращаясь от клиента, она тратила больше часа на какие-нибудь десять миль пути, но пришлось с этим смириться. Ей нравилось жить в Лос-Анджелесе, а на дорожные проблемы она большей частью просто не обращала внимания.

Стоял теплый январский день, Аллегра опустила верх машины, и в ее длинных белокурых волосах поблескивали последние лучи предзакатного солнца. Именно по такой южной, типичной для Калифорнии погоде она тосковала на протяжении семи долгих зим в Ныо-Хейвене, пока училась в Йельском университете. Большинство ее друзей, окончив среднюю школу в Беверли-Хиллз, поехали учиться в ЛАКУ(Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.), но Саймон Стейнберг хотел, чтобы его дочь училась в Гарварде. Аллегра предпочла Йельский университет, но у нее никогда не возникало искушения остаться по окончании учебы на востоке. Ее дом и вся жизнь — в Калифорнии.

Аллегра набрала скорость. У нее мелькнула мысль, не позвонить ли Брэндону в офис, но потом она решила подождать до дома. По дороге домой она иногда звонила из машины по делам, но разговаривать с Брэндоном предпочитала из дома, несколько минут отдохнув и немного расслабившись. Как и она сама, Брэндон бывал занят до самого конца рабочего дня, иногда к вечеру дел даже прибавлялось, например, при встрече с клиентом, которого ему предстояло защищать на следующий день в суде, или на совещании с другими поверенными или судьями. Брэндон работал судебным адвокатом и специализировался на преступлениях «белых воротничков», таких как взятки, растраты, вымогательства. «Настоящая юриспруденция», — с гордостью говорил он, бывало, о своей работе, противопоставляя ее тому, чем занималась Аллегра. Но она и сама не отрицала, что его профессиональная деятельность была далека от ее собственной адвокатской практики как небо от земли. По характеру они с Брэндоном тоже сильно отличались друг от друга, он был серьезнее, более собранный, с более глубоким подходом к жизни. За два года, что Аллегра с ним встречалась, се близкие не раз и не два обвиняли Брэндона Эдвардса в том, что у него нет чувства юмора. По их мнению, это было существенным недостатком, так как родные Аллегры были с избытком наделены чувством юмора.

Ей нравилось в Брэндоне многое: надежность, твердость, не последнюю роль играла и общность профессий. Ей нравилось даже то, что у него есть семья. Брэндон прожил десять лет с женщиной, на которой женился, еще учась на юридическом факультете. Он уехал учиться в Калифорнийский университет в Беркли, а Джоанна забеременела. По словам Брэндона, он был просто вынужден жениться и до сих пор испытывал негодование по этому поводу. Однако после десяти лет брака, имея двоих детей, они с Джоанной во многом были по-прежнему очень близки. Тем не менее Брэндон до сих пор нередко сетовал на свой скоропалительный брак, который он называл отвратительной ловушкой. После окончания юридического факультета Брэндон поступил работать в самую консервативную юридическую фирму Сан-Франциско. То, что почти сразу после их с Джоанной решения пожить врозь его перевели в лос-анджелесский офис фирмы, было чистой случайностью. Через три недели после переезда в Лос-Анджелес Брэндон познакомился с Аллегрой, вернее, их представил друг другу общий знакомый. С тех пор они встречались вот уже два года. Аллегра любила его и любила его детей. Джоанне не нравилось отпускать дочерей в Лос-Анджелес, поэтому, чтобы повидаться с ними, Брэндон обычно сам летал в Сан-Франциско. Всякий раз, когда была возможность, Аллегра отправлялась с ним. Правда, за эти два года Джоанна так и не смогла найти работу и продолжала твердить, что если начнет работать и перестанет сидеть дома с девочками, для них это будет слишком тяжелой травмой. То есть она всецело зависела от Брэндона. К тому же они до сих пор не разрешили спор из-за дома и квартиры в большом доме у озера Тахо. Время шло, а они так ничего и не решили, дело о разводе до сих пор не было заведено, договоренность по финансовым вопросам не достигнута. Аллегра иногда поддразнивала Брэндона тем, что он адвокат, а сам не может заставить собственную жену подписать контракт. Но торопить его не хотела. Сохранение нынешнего положения вещей означало, что до поры до времени их отношения тоже остаются на прежнем уровне — удобные, приятные, но не переходящие на следующую ступень, — и так могло продолжаться до тех пор, пока Брэндон не расставит все точки над «i» с Джоанной.

Думая о Брэндоне и гадая, захочется ли ему пойти в ресторан, Аллегра свернула на Беверли-Хиллз. Брэндон готовился к очередному судебному заседанию и, вероятнее всего, засидится в рабочем кабинете допоздна. Но она и сама нередко работала по ночам, правда, не потому, что готовилась к судебному процессу. Среди ее клиентов были актеры и актрисы, писатели, продюсеры, режиссеры, и ей приходилось заниматься всем, начиная от контрактов и кончая завещаниями, вести за них переговоры, решать финансовые вопросы при разводах. Аллегру больше всего интересовала юридическая сторона ее деятельности, но она лучше других адвокатов понимала, что имея дело со знаменитостью или, во всяком случае, с клиентом из шоу-бизнеса, поневоле приходится уходить с головой в его сложную, порой сумбурную, зачастую полную неразберихи жизнь. Иногда Аллегре казалось, что Брэндон этого не понимает. Как она ни пыталась что-то объяснить, индустрия развлечений оставалась для него неизведанной страной. По его словам, он предпочитал осуществлять свои функции юриста с «нормальными людьми» и для «нормальных людей», и лучше — в обстановке, которая ему знакома и понятна, например, в зале федерального суда. Он надеялся со временем занять пост федерального судьи, и в тридцать шесть лет подобные устремления казались вполне разумными.