Суворов - [9]

Знающий и любящий службу унтер-офицер был замечен начальством. 9 апреля 1750 года приказом по полку Александр Суворов был назначен ординарцем «Его Превосходительства Господина Майора и Кавалера Никиты Федоровича Соковнина», который и был одним из «господ полковых штапов». Коренной семеновец Соковнин в 38 лет имел чин армейского генерал-майора и редкий тогда орден Святого Александра Невского — свидетельство его служебных заслуг. Но десятью годами ранее в самом конце аннинского царствования он едва не погиб. Подозреваемый в заговоре против временщика, Соковнин вместе с несколькими товарищами-гвардейцами был схвачен, подвергнут пыткам и исключен из службы. Его спасло падение Бирона. Специальным манифестом Никита Соковнин и его подельники были восстановлены на службе. Многие сослуживцы Суворова могли поведать ему, как перед выстроенными гвардейскими Преображенским и Семеновским полками вчерашних узников трижды покрыли полковыми знаменами, затем облачили в мундиры и вручили шпаги. После этой процедуры восстановления чести все они были повышены в чинах.

Любознательный и неутомимый ординарец Соковнина получил отличную возможность познакомиться со всеми сторонами жизни полка. Этот опыт пригодится Суворову через десять лет, во время Семилетней войны, когда ему самому доверят командование полком.

Медленно, но верно молодой семеновец продвигался в чинах. 8 июня 1751 года его производят в сержанты. Отметим, что одновременно с ним службу в Семеновском полку начинали люди, заметные в истории России: будущие фельдмаршалы графы Иван и Николай Салтыковы, генералы графы Григорий и Алексей Орловы. Суворов получил первый офицерский чин раньше, чем они, однако вскоре оказался позади однополчан.

А пока гвардии сержант Суворов, несмотря на свои полковые обязанности, продолжал пополнять знания. Ему было позволено на правах вольноприходящего посещать лучшее учебное заведение тогдашней России — Сухопутный шляхетский кадетский корпус. Помимо военных наук кадеты учили иностранные языки, разыгрывали своими силами пьесы. Эти спектакли пользовались большим успехом, так как русского театра тогда еще не было. Их любила смотреть сама императрица.

В корпусе поощрялось занятие кадетов стихотворством, что не могло не укрепить интерес молодого Суворова к литературе и искусству. Но служба была превыше всего. Толковый, исполнительный, добросовестный, надежный сержант-гвардеец, владеющий немецким и французским, был замечен высшими чиновниками. Сам властный канцлер граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин одобрил его посылку курьером в 1752 году в Дрезден и Вену. Командировка длилась более семи месяцев. Вспоминая об этой поездке, Суворов рассказывал, как он встретил в Пруссии русского солдата: «Братски, с искренним патриотизмом расцеловал я его. Расстояние состояния между нами исчезло. Я прижал к груди земляка. Если бы Сулла и Марий (предводители враждовавших римских партий, развязавшие в I веке до н. э. беспощадную гражданскую войну. — В. Л.) встретились нечаянно на Алеутских островах, соперничество между ними пресеклось бы. Патриций обнял бы Плебеянина и Рим не увидел бы кровавой войны».

Двадцать пятого апреля 1754 года состоялось долгожданное большое чинопроизводство. Сто семьдесят пять нижних чинов из всех четырех гвардейских полков были выпущены офицерами в армию, большинство прапорщиками и подпоручиками. Чин поручика (XII класс по Табели о рангах) получили только 34 гвардейца. Среди них был Александр Суворов. Ему шел 25-й год. Для дальнейшего прохождения службы он выбрал Ингерманландский пехотный полк, прославившийся в битвах со шведами во время Северной войны.

Долгое пребывание Суворова в нижних чинах объясняется тогдашним общим застоем в чинопроизводстве. «В годы своей солдатской службы, — подводит итог А.В. Геруа, — будущий генералиссимус много наблюдал, многое изучил и ко многому не мог не отнестись без строгой критики. Впоследствии, воспитывая солдата и твердо памятуя уроки и наблюдения своей юности, он старался привить к быту войск невзыскательность, неприхотливость и простоту жизни. А так как он всегда действовал по правилу "нет приказа без показа", то и сам мало-помалу, постепенно стал превращаться из солдата-барина в генерала-солдата». А.Ф. Петрушевский, подчеркивая увлечение молодого Суворова военной наукой, замечает: «Великим полководцем нельзя сделаться с помощью науки; они родятся, но не делаются. Тем более должно ценить тех из военных людей, которые, чувствуя свою природную мощь, не отвергают, однако, науки, а прилежно изучают ее указания. Это есть прямое свидетельство глубины и обширности их ума. Таким умом обладал и Суворов. Он понимал, что изучение облегчает и сокращает уроки опыта; что опыт, не создавая военных способностей, развертывает их… Занимаясь теориею военного дела многие годы, он относился к изучаемым предметам не рабски, а самостоятельно и свободно… Суворов, задавшись конечной целью (стать военачальником), не думал обходить ближайшие, разумея, что хорошему офицеру легче добиться до высшего начальствования, чем плохому, и что добрые качества храброго, но вместе с тем искусного офицера растут под пулями и ядрами, а посредственность разоблачается».