Суворов и Потемкин - [90]
Точно такие же знаки отличия были учреждены для участников Очаковского штурма.
Но разве можно сравнивать очаковский штурм с измаильским? И можно, и должно. Разумеется, Измаил был мощнее Очакова, хотя и последний относился к числу первоклассных крепостей. Быстрота, с какой Суворов провел подготовку и сам штурм, не знают равных в военной истории. Но вспомним, что Очаков штурмовался в начале войны, еще недостаточно обученными и закаленными войсками, не прошедшими великолепной школы, какая была у них ко дню штурма Измаила. Да и противник, потрясенный поражениями, в 1790 г. был иным нежели в 1788. Недаром Суворов, узнав о победе Репнина под Мачином (28 VI. 1791 г.), ревниво писал о том, что эта победа была добыта его, суворовскими войсками, сражавшимися под Фокшанами, при Рымнике, Измаиле. Справедливости ради следовало бы прибавить: и потемкинскими войсками, штурмовавшими Очаков, сражавшимися под Каушанами, Хаджибеем, Бендерами. Отметим попутно, что в Мачинском сражении выдающуюся роль сыграли командиры корпусов М.И. Кутузов, князь С.Ф. Голицын и князь Г.С. Волконский — генералы, выдвинутые и решительно поддержанные Потемкиным.
В сознании современников Очаков и Измаил были выдающимися победами русского оружия. Но они не оправдали связывавшихся с ними надежд на окончание войны. Если бы взятие Измаила привело к миру, то Суворов был бы вправе рассчитывать на фельдмаршальский чин. Но, повторяем, этого не произошло. Что же касается австрийцев, то награждение принца Кобурга чином фельдмаршала за Рымникскую победу (австрийские военные историки подчеркнуто называют ее «победой при Мартинешти») объясняется тяжелыми поражениями, которые австрийцы терпели в войне с Портой. Редкий успех австрийского оружия был отмечен с небывалой торжественностью. Сам Моцарт написал марш, посвященный герою Кобургу. Став фельдмаршалом, «ученик Суворова» в дальнейшем ничем не прославился и даже растерял приобретенную благодаря «своему великому другу» репутацию. В русской армии на чин генерал-фельдмаршала смотрели гораздо строже, чем у австрийцев, строже, чем в Первую турецкую войну.
Эта война длилась шесть лет. Чин фельдмаршала получили трое: главнокомандующие армиями граф П. А. Румянцев и князь А. М. Голицын, а также президент Военной коллегии граф 3. Г. Чернышев. Потемкин получил этот чин в 1784 г. по должности президента Военной коллегии. Во Вторую турецкую войну, длившуюся четыре года, никто не получил фельдмаршальского жезла. Даже князь Репнин, выиграв Мачинскую битву, непосредственным результатом которой стало подписание предварительных условий долгожданного мира с Турцией, получил в награду лишь Георгия 1-го класса. Немногочисленные биографы Репнина усматривают и здесь козни Потемкина, но если быть справедливым, роль Репнина в войне 1787—1791 гг. не шла ни в какое сравнение с ролью Суворова и его заслугами. Кажется, можно подводить черту. Версия о преследованиях Потемкиным Суворова основана на сомнительных анекдотах, на грубых передержках и ошибках. Имеющиеся документы и свидетельства современников опровергают эту версию.
И все же конфликт между Суворовым и Потемкиным имел место. Но время, обстоятельства и причины конфликта были совершенно иными. Не главная квартира в Яссах, а дворцы Петербурга и Царского Села были декорацией этого конфликта. Не армейская среда, а придворные круги оказались главными действующими лицами драмы. Не Потемкин шел против Суворова, а Суворов против Потемкина.
Суворов против Потемкина
А.А. Безбородко (1747-1799). Подписал мирный договор с Турцией в 1791 г.
Как мы помним, определенная не без участия Потемкина и самой императрицы в Смольный, в воспитательное общество благородных девиц Наташа Суворова росла без матери, жившей с маленьким сыном у родственников в Москве. Суворов долго не признавал сына своим и всю нежность родительского сердца перенес на дочь.
«Любезная Наташа! Ты меня порадовала письмом от 9 ноября; больше порадуешь, как на тебя наденут белое платье; и того больше, как будем жить вместе»,— пишет Суворов 20 декабря 1787 г. из Кинбурна. Белое платье воспитанницы Смольного надевали в старших классах.
В письмах дочери полководец часто описывает свои боевые дела. Так, с Рымникского поля битвы он пишет краткое донесение Потемкину, а более подробный отчет о победе посылает своей четырнадцатилетней «Суворочке». Нередко в этих письмах прорывается грусть и затаенная нежность. «Милая моя Суворочка! Письмо твое от 31 ч. генваря получил; ты меня так им утешила, что я по обычаю моему от утехи заплакал. Кто-то тебя, мой друг, учит такому красному слогу, что я завидую, чтоб ты меня не перещеголяла... Куда бы я, матушка, посмотрел тебя в белом платье. Как-то ты растешь! Как увидимся, не забудь мне рассказать какую приятную историю о твоих великих мужах в древности. Поклонись от меня сестрицам». (16 III. 1788 г.)
«Что хорошего, душа моя сестрица? Мне очень тошно; я уж от тебя и не помню, когда писем не видал. Мне теперь досуг, я бы их читать стал. Знаешь, что ты мне мила; полетел бы в Смольный на тебя посмотреть, да крыльев нет. Куда, право, какая. Еще тебя ждать 16 месяцев, а там пойдешь домой...» (3 XI. 1789 г.)
