Сувенир для бога - [12]

— Так как же зовут то ужасное знание, ради которого человек даже готов продать свою душу? Может, то знание и есть собственно дьявол?

Амелиска улыбнулась грустной улыбкой. Теперь зелень в ее глазах стала похожа на листву в таежном непроходимом лесу, куда ни разу не проникал солнечный луч. Девушка ответила нарочно невпопад:

— Ну что ты, милый друг, Виорахом зовут дьявола — хозяина вон той лужи.

Амелиска с нарочитой небрежностью кивнула в сторону темнеющего на глазах моря.

— Лужи, — с трудом оторвав от него взгляд, повторил Дьяченко. — А как в самом деле зовется та мрачная пучина? Бр-р-р! От ее вида у меня по спине мурашки побежали!

Дьяченко как будто забыл о первом своем вопросе. А дочь предводителя отроков отвечать не спешила. Они вышли на пристань. Здесь кипела работа. Смысл ее был неясен Дьяченко. Сотни оленеголовых созданий, цепляясь рогами за низкое небо, в считанные минуты из высокого светлого свода превратившееся в плоское грязное зеркало, сновали на тесной пристани. Одни беспрерывно подносили, подвозили на простеньких повозках, в которые сами же впрягались, знакомые голубые короба. На пристани другие отроки выстраивали из тех коробов нескончаемые китайские стены. Работой руководил ментор Братислав. В его великолепных рогах била хвостом случайная рыба Удача. Отыскав взглядом в толпе отца, Амелиска переглянулась с ним, словно искала молчаливой поддержки. Потом повернула к Дьяченко прелестную головку.

— Юфилодор. Море, в котором прячут души воков и многих-многих иных человеческих племен, называется Юфилодор.

— Души воков?! Так вот оно что!

— Тебя это так взволновало? Но ты ведь не похож на вока.

— Да, но мне поручено… Моя кровь была пролита с единственной целью — спасти души предков воков, а также души их павших воинов.

Девушка, скорчив недовольную гримаску, покрутила головой. Затем, распахнув полу кафтана, показала рукоять меча или кинжала.

— Спасать души — священное предназначение отроков, — заметила она, пристально вглядываясь в какую-то точку в помрачневшем, как ее юное личико, небе. Словно встревоженный ее взглядом, с моря подул ветер, с каждой секундой становясь все крепче и холодней.

— Вот и подходит час нашего расставания, — Амелиска снова улыбалась, глаза ее искрились, как два изумруда. Сверкали вопреки приближавшейся непогоде, вопреки смуте, вдруг овладевшей Валькиной душой… Или то блестели слезы? Девушка взяла Дьяченко за руки и нежно пожала их. — Прощай, мой милый друг! Мой новый друг.

— Погоди, ведь ты не рассказала ни о себе, ни о своем народе! — вновь взволнованно заговорил Дьяченко, сделав отчаянную попытку удержать девушку — пускай на краткий миг, пускай! — Расскажи, как вы спасаете наши души.

Амелиска, как обычно, не спешила с ответом. Устремила печальный взгляд в морскую даль, где небо налилось сумеречной, свинцовой тяжестью, а волны казались могучими каменными грядами, посланными сокрушить крошечный мирок отроков. Лишь соленые брызги, разлетающиеся по пристани, охлаждали воображение. Амелиска перевела взор на отца — тот молча поднял руку и тут же опустил.

— У нас есть еще немного времени. Я постараюсь успеть. Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Девушка потянула Дьяченко к голубым коробам, подвела к одному из них близко-близко. Помня, что в нем находится студенистое и разлагающееся, Дьяченко брезгливо поморщился. Ни слова не говоря, Амелиска открыла крышку короба. Дьяченко вздрогнул от изумления. В коробе лежали алые, синие и ярко-зеленые продолговатые кристаллообразные стержни. Они были разной длины и диаметра. Временами они коротко вспыхивали необычным переливчатым огнем. А то вдруг по ним словно электрическая искра пробегала, оставляя за собой ломаный светящийся след. Как зачарованный, глядел Дьяченко. Рука его, подчиняясь внезапному порыву души, потянулась к чудо-кристаллам, замерла в нерешительности на полпути.

— Балдеж, — восторженно прошептал Дьяченко. — Потрогать можно?

— У нас мало времени, мой милый друг, — нежное личико Амелиски выражало необыкновенную решительность и собранность. — Извини, я буду говорить только по существу. То, что так поразило тебя, мы называем «эрро», а вы, люди, — дарами, которые приносите в жертву богам. К примеру, воки поклоняются Хорсу, аммиты — Дажьбогу, тамяне — Макоши. Люди жертвуют разным богам то, в чем нуждаются сами, прежде всего свою небогатую пищу: хлеб, сыр, вино, домашнюю птицу. Иногда им приходит в голову принести в жертву какую-нибудь безделицу, за которую они готовы всякого лишить жизни.

— Да-да, золото-бриллианты, — кивнул понимающе Дьяченко. — Или чужую кровь.

— Точно. Но при этом важно даже не то, чем они жертвуют, а что они говорят — какие произносят молитвы и заклинания. И тогда случается чудо, мой милый друг. Жертва — обычная тленка, барахло, фетиш или труп молодого язычника — соединяется вдруг с искренним, страстным словом, с пылкой молитвой. Соединяются в удивительный сплав! Вот он, перед тобой. Эрро!

— Но я же видел обезглавленных кур, грязные лепешки сыра… — не понял вначале Дьяченко. Но тут до него дошло. Он вспомнил слова Братислава, невесело усмехнувшись, покачал головой.