Суть дела - [103]

Несколько обескураженная, Вэлери улыбается и говорит:

— Я всегда за то, чтобы не афишировать... Хотя, должна признаться, у меня небогатый опыт по части свадебных планов.

В обычных обстоятельствах она этого не сказала бы, она всегда держит при себе личные сведения такого рода и поэтому чувствует неловкость, но Беверли, рассмеявшись, успокаивает:

— Не волнуйтесь. Я это делала три раза. Поэтому у нас с вами почти нормальный средний результат.

Впервые за этот год Вэлери искренне смеется.

— Было бы неплохо получить нормальный результат.

— Было бы очень неплохо получить нормальный результат. Хотя у меня в голове не укладывается... — признается с веселым смирением Беверли. — Ну, как бы там ни было. Да. Чарли и Саммер... Я по-настоящему довольна... Последний ее дружок был не очень-то мне по душе. В любом случае от его матери я была не в восторге, что, в сущности, и имеет значение, не так ли?

Вэлери спрашивает, кто был последним другом Саммер, и чувствует прилив недостойного удовольствия, когда слышит имя Грейсона. Но она тем не менее воздерживается от унизительного замечания в адрес Роми и вместо этого спрашивает:

— Они... поссорились?

— Мне не известны все подробности. Знаю только, что они... она объявила о разрыве отношений перед самым Рождеством. Думаю, он не угодил ей подарком... или, во всяком случае, не смог составить конкуренцию бисерному браслету, подаренному ей Чарли.

Вэлери сидит с открытым ртом, вспоминая браслет, который Чарли плел на занятиях по трудотерапии. Она думала, что этот браслет предназначался ей, но он так и не появился под елкой.

— Правда? Он мне не сказал, — не может оправиться от шока, от приятного шока, Вэлери.

— Да. Пурпурный с желтым... любимые цвета Саммер... Вне всякого сомнения, вы хорошо его научили.

Вэлери улыбается, ценя такой отклик на жест Чарли. ценя любую, самую малую похвалу в свой адрес, особенно в отношении воспитания сына.

— Я стараюсь, — говорит она.

— Ну, во всяком случае, я позвонила, чтобы узнать, не хотите ли вы вдвоем прийти к нам в эту субботу на свидание в песочнице? Своего рода первое свидание в присутствии взрослых? — спрашивает Беверли.

Повернувшись к окну, Вэлери наблюдает, как на город опускаются сумерки и падает дождь со снегом.

— Звучит великолепно. Мы с удовольствием придем, — отвечает она, с удивлением понимая, что искренне рада.

Позднее в тот вечер за тако[33] с Джейсоном она решает сказать Чарли о приглашении поиграть с Саммер. Она волнуется за сына и где-то в глубине души подозревает, что эту симпатию выстроила движимая материнской виной Беверли.

— О, Чарли, — как бы между прочим обращается к нему Вэлери. На кухонном рабочем столе Хэнк устроил импровизированную стойку с начинками, и Вэлери накладывает себе нарезанные кубиками томаты и лук. — Сегодня звонила мать Саммер.

Краем глаза она видит, как Чарли смотрит на нее, с любопытством приподняв свои маленькие бровки.

— Что она сказала?

— Она пригласила тебя поиграть в субботу. Она хочет увидеть нас обоих. Я согласилась. Ничего? Ты согласен пойти?

Вэлери смотрит на него, ожидая реакции.

— Да, — отвечает Чарли, и на его лице появляется все подтверждающая легкая улыбка.

Вэлери улыбается ему в ответ, она счастлива его счастьем, но тут же ее охватывает новое желание — защитить сына. Оно возникает, когда дела идут хорошо. Вэлери вдруг осеняет: она всегда верила в заниженные ожидания. Ты не пострадаешь, если тебе все равно. Ник стал доказательством этой теории.

— Ну-ка минуточку. Кто эта Саммер? — спрашивает Джейсон, хотя Вэлери уверена: он прекрасно знает, кто такая Саммер. Хэнк, не вмешиваясь, с любопытством наблюдает со стороны.

— Девочка из моего класса, — отвечает Чарли, и его уши красноречиво розовеют.

Хэнк и Джейсон обмениваются понимающими улыбками, а затем Хэнк разбивает лед сердечным возгласом:

— Чарли! У тебя есть подружка?

Чарли прячет новую, более широкую улыбку за лепешкой тако и пожимает плечами.

Джейсон тычет в его плечо кулаком.

— Колись, Чак! Она симпатичная?

— Она красивая, — отвечает Чарли с такой ангельской чистотой и искренностью в голосе, в выражении лица, что у Вэлери невыразимо сжимается сердце, — хорошее это чувство или плохое, точно определить она не может.

Уже позже, перед сном, смазывая щеку Чарли мазью, она вновь ощущает возвращение этой боли, когда сын, глядя на нее широко раскрытыми глазами, говорит:

— Знаешь, мама, Саммер сожалеет о том, что сказала.

Вэлери застывает, вспоминая те слова, тот день, и осторожно откликается неопределенным звуком.

— Про лицо пришельца, — буднично напоминает Чарли.

— Правда? — произносит Вэлери, не зная, как еще отреагировать.

— Да. Она сказала, что сожалеет. И берет их назад. Она сказала, что ей нравится мое лицо как есть... И поэтому... и поэтому я... ее простил. И поэтому она — мой друг.

— Я так рада, — говорит Вэлери, остро сопереживая ему. Она смотрит на Чарли и не может решить, ставит ли он ее в известность или просит разрешения на свои чувства.

— Прощение — хорошая вещь, — произносит Вэлери, и это вроде бы отвечает на оба ее предположения. Глядя в этот момент на испорченное шрамом, но довольное лицо сына, она начинает избавляться от своей озлобленности и чувствует, что ее сердце понемножку излечивается.