Суть дела - [101]

— Обещаю, Тесс, — говорит Декс, потом громко вздыхает и чертыхается.

— Понимаю.

— Не могу, черт побери, поверить, что он это сделал.

От этих слов верности, столь горячей и непоколебимой, к глазам у меня подступают слезы, ноет сердце. Я приказываю себе не плакать. Только не перед возвращением домой. Не в канун Рождества.

— Все будет нормально, — говорю я, проезжая мимо церкви адвентистов, рядом с которой на тротуаре толпятся семьи с детьми, — служба только что закончилась или вот-вот начнется.

— Могу я ему позвонить? — спрашивает брат.

— Не знаю, Декс... — отвечаю я, прикидывая, насколько это может кому-либо помочь. — Что ты скажешь?

— Я просто хочу с ним поговорить, — продолжает Декс, и я представляю себе гангстера, который собирается с кем— то «поговорить» с пистолетом у пояса.

Я еду по Чарлз-стрит, ее витрины закрыты и темны, и говорю:

— Нет никакого смысла, правда... Мне кажется, я свой выбор сделала.

— А именно?

— Думаю, я его брошу... Не хочу жить во лжи, — поясняю я, вспомнив об Эйприл и внезапно решив, что ее путь мне не подходит.

— Хорошо, так и надо, — одобряет Декс.

Я удивлена его решительным ответом, особенно потому, что Ник всегда очень нравился ему.

— Думаешь, он снова это сделает, да? — спрашиваю я, думая о нашем отце и уверенная, что и Дексу пришла та же мысль.

— Не знаю. Но не думаю, что тебе следует оставаться рядом и выяснять это.

Я с трудом сглатываю вставший в горле комок, удивляясь, почему его уверенный совет вызывает во мне такую противоречивую реакцию. Хотя его четкая позиция успокаивает меня, я испытываю потребность смягчить ее, заставить брата признать неоднозначность моего решения.

— Ты бы никогда не поступил так с Рэйчел, не правда ли?

— Никогда, — со всей уверенностью отвечает он. — Абсолютно точно.

— Но... ты...

— Да, — обрывает он меня, — раньше я обманывал. Но не Рэйчел.

Он резко умолкает, вероятно, осознав болезненный подтекст. Он никогда не изменит жене, любви всей своей жизни. Люди не изменяют своей истинной любви.

— Правильно, — соглашаюсь я.

— Послушай, — пытается пойти на попятную Декс, — я не сомневаюсь, Ник тебя любит. Я уверен... Но это... Это просто...

— Что? — спрашиваю я, собираясь с духом.

— Это непростительно, — заканчивает Декс.

Я киваю, глаза у меня наполняются слезами, пока я проигрываю это слово во всех его вариантах — непростительно, простить, прощенный, прощение. Это слово эхом звучит в моей голове, пока мы с братом обмениваемся заверениями в любви, прощаемся и я еду назад в Уэллсли, мимо дома Эйприл, окна которого украшены венками, перевитыми алыми лентами, затем вкатываюсь на свою подъездную дорожку и вижу белый «сааб» Кэролайн, припаркованный на обычном месте Ника. Я продолжаю слышать это слово, пока мы с детьми оставляем угощение для Санты — сахарное печенье и эггног, пока сижу в цокольном этаже и заворачиваю подарки, читаю инструкции, напечатанные мелким шрифтом, и собираю пластмассовые детали. «Могу ли я простить Ника? — думаю я, делая очередной виток ленты, очередной поворот отвертки. — Смогу ли я когда-нибудь простить его?»

Есть и другие вопросы. Их больше, чем мне бы хотелось, одни кажутся важными, другие — нет, но все равно они возникают. Как поступили бы мои подруги? Что скажет моя мать? Люблю ли я все еще своего мужа? Любит ли он меня, или другую женщину, или нас обеих? А она его любит? Действительно ли он раскаивается? Правда ли, что это было всего один раз? Повторит ли он это когда-нибудь? Хочет ли он это повторить? Что есть в ней, чего нет во мне? Признался он из чувства вины или верности? Действительно ли он с ней порвал... а она? Действительно ли он хочет вернуться домой или просто желает сохранить семью? Что лучше для детей? Что лучше для меня? Как изменится моя жизнь? Вернусь ли я в нормальное состояние? Вернусь ли я когда-нибудь снова в нормальное состояние?

ВЭЛЕРИ: глава сороковая

Вэлери так и не может решить, куда нужно обратить свой взор в канун Нового года — назад или вперед, но пока воспоминания о прошлом и мысли о будущем связаны с Ником, и она чувствует себя несчастной. Она ужасно тоскует по нему и уверена, что по-прежнему его любит. И злится, особенно этим вечером. Она уверена: он так и не признался жене, — и не может отделаться от романтических, приятных образов: они вдвоем встречают Новый год тостами с шампанским и продолжительными поцелуями и строят грандиозные планы совместного будущего — возможно, с новым ребенком, чтобы Ник по-настоящему мог начать с чистого листа.

В какой-то момент Вэлери приходит к убеждению, что он совсем ее забыл, и едва не срывается и не шлет ему сообщение, безобидное коротенькое поздравление с Новым годом, хотя бы для того, чтобы испортить ему вечер и напомнить о его поступке.

Но передумывает: она слишком горда и на самом деле не хочет желать ему счастливого нового года. Она хочет, чтобы он страдал не меньше, чем она. Но она стыдится этого и размышляет, можно ли действительно любить того, кому желаешь несчастья. Ответа нет, да это и не важно, ничего невозможно изменить. Она ничего не может сделать для того, чтобы изменить ситуацию, думает Вэлери, садясь за кухонный стол вместе с Чарли и предлагая написать намерения для наступающего года.