Существует ли русская нация и почему Россия отстала от Европы - [13]
Первоначально украинами именовали земли, граничившие с Великой степью или Диким полем. Граница эта — ее еще называли Берегом — действительно долго проходила по берегу Оки, местами в ближнем Подмосковье (по нынешним меркам). И только к концу XVI — началу XVII века достигла наконец областей по Северному Донцу, то есть дошла до той страны, название которой сохранило собственно память об этой многовековой борьбе Московии с Диким полем. Русскоязычное население Восточной Украины — в значительной степени потомки тех, кто в XVII веке нес сторожевую службу на южных подступах к Московии.
Итак, будущая территория России начиная с XV–XVI веков являла собой бесхозную добычу, которая ждала своего завоевателя. Им и стал московский царь. После разгрома Казанского, Астраханского и Сибирского ханства при Иване Грозном лишь упорная борьба с вылазками крымских татар занимает весь XVII век. С начатым при Екатерине Великой освоением Новороссии и покорением Крыма в 1783 году Дикое поле окончательно кануло в Лету, оставив по себе кулинарные воспоминания вроде тартара, шашлыка и пельменей, да великое множество важных русских слов, например, бардак, балаган, деньги и дурак. Стремительность, с которой Россия захватывает всю громаду своей будущей территории, поражает. Вслед за походом Ермака в Сибирь в 1583 году русские двигаются на Восток со скоростью 100 тысяч квадратных километров в год, и в 1648 году они уже достигают Аляски. Такое ощущение, что страна просто задержала выдох на пару-тройку столетий, а когда выдохнула, то пронеслась цунами по всем бескрайним лесам и степям Сибири, Дальнего Востока и даже Дикого Запада. Проглотив Великую степь, Россия словно обрела скорость ее быстрых низкорослых лошадей, ее вековую жажду войны и добычи, которые за четыре столетия превратили Московию в империю, занимающую 1/6 часть суши.
Кстати, что-то такое про кровь Дикого поля, текущую в жилах новой империи, почувствовали европейцы. В эпоху наполеоновских войн их особенно поразило зрелище русской легкой кавалерии, набранной в поволжских степях — «Тартарии». В частности, они называли башкиров «северными амурами» за скорость передвижения — те летели словно на крыльях — и мастерское использование лука, удивительное в век огнестрельного оружия. Французский генерал барон де Марбо писал: «Потери, вместо того чтобы охладить их исступление, казалось, только его подогрели. И так как они двигались без всякого построения и никакая дорога их не затрудняла, то они носились вокруг наших войск, точно рои ос, прокрадываясь всюду. Настигнуть их было очень трудно!» По дороге в Париж «северные амуры» встретились в Веймаре и с Гёте. 5 января 1814 года он сообщает: «Кто бы еще несколько лет назад мог предвидеть, что в аудитории нашей протестантской гимназии будет совершаться магометанская служба и читаться суры Корана. Но это произошло, и мы присутствовали на башкирской службе, видели их муллу и приветствовали их князя в театре. В виде особой чести мне преподнесли лук и стрелы, которые я, на вечную память, повешу над очагом». (На самом деле они, насколько мы знаем, отправились в чулан.) После похода Батыя на Западную Европу в 1241 году — тогда его отряды стояли в 10 милях от Вены, и в них наверняка были предки башкир — прошло 573 года. И как теперь все переменилось!
Жуткое чувство пустынности
Правда, русский простор был не только благословением для страны, хоть и запоздалым, но и ее проклятьем, на этот раз бесконечным.
+T-
Русский простор был не только благословением для страны, хоть и запоздалым, но и ее проклятьем, на этот раз бесконечным. Политически этот простор после столетий колебания на грани исчезновения превратил Россию в одну из величайших стран мира, но в социальном плане оставил ее далеко позади Европы. Обладая обширными территориями уже в эпоху Киевской Руси, наша страна никогда не знала тесноты Западной Европы: «Все что [путник] видит вокруг себя на Западе, — пишет Ключевский, — настойчиво навязывает ему впечатление границы, предела, точной определенности, строгой отчетливости и ежеминутного, повсеместного присутствия человека с внушительными признаками его упорного и продолжительного труда. Внимание путника непрерывно занято, крайне возбуждено». Другое дело в России. Тут «точно одно и то же место движется вместе с ним сотни верст… Жилья не видно на обширных пространствах, никакого звука не слышно кругом — и наблюдателем овладевает жуткое чувство невозмутимого покоя, беспробудного сна и пустынности, одиночества, располагающего к беспредметному унылому раздумью без ясной, отчетливой мысли».
Отвлекшись от «беспробудного сна и пустынности», попробуем тем не менее предаться предметному раздумью с ясной и отчетливой мыслью. Мы не знаем, сколько людей жило в Киевской Руси и Московии. Некоторые цифры, предлагаемые историками, выглядят просто фантастическими, вроде населения Киева в 50 тысяч человек. Для сравнения: население Кельна — крупнейшего города Германии, который находился на пересечении важнейших торговых путей Западной Европы, составляло в XV веке 20-30 тысяч человек. Средняя численность жителей в западноевропейских городах того времени колебалась от 2 до 10 тысяч человек. Около 20 тысяч жило в Париже шестью столетиями раньше, в эпоху основания Киевской Руси. К XIV веку население Парижа — крупнейшего западноевропейского города в Средние века — достигало только 100 тысяч человек.
