Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры - [87]

– Вы просите невозможного. – Складывалось впечатление, что говорю не я, а хладнокровный рационалист, не имеющий ко мне ни малейшего отношения. И я не нес никакой ответственности за его слова. – Вы просите, чтобы я взял четверть миллиона долларов, принадлежащих чужим людям, и отдал их воровской банде, – вещал Рационалист. – А потом принес щит вам, чтобы вы сунули мне под столом семьдесят пять или сто тысяч. Тем самым я сам стану вором, и именно поэтому я не могу выполнить вашу просьбу. Потому что меня поймают и отправят в тюрьму, а я не хочу сидеть в тюрьме. Из-за вас. Из-за Компорена. Даже из-за голодающих детей. Это не по мне, понимаете? На мою помощь не рассчитывайте. Я могу предложить только одно – возьмите щит у тех, кто его украл. Любым способом. Выкупите или выкрадите. Мне все равно. Но и в этом я вам не помощник.

Я повернулся к Мбвато и увидел, что он смотрит на меня. Во взгляде читалась неприязнь. Не ненависть, лишь неприязнь. А также презрение, от которого у меня вновь вспыхнуло лицо. Но он уже успокоился, и голос стал холодным и жестким.

– Вы боитесь, что пострадает ваша репутация посредника, мистер Сент-Ив? Позвольте вас заверить, что ваши страдания не идут ни в какое сравнение с тем, что испытывают голодающие дети Компорена.

«Кадиллак» остановился у моего отеля, но я не сдвинулся с места. Уладо все еще сидел вполоборота и кивал, соглашаясь с последней фразой Мбвато.

– Очень сожалею, но не могу. Я вам сказал почему. Очень сожалею.

Я взялся за ручку, но вновь повернулся к Мбвато. Неожиданно для меня он ослепил меня улыбкой, наклонился и шлепнул по колену.

– Не сожалейте, мистер Сент-Ив. Никогда не сожалейте о том, чего не решились сделать, иначе вас до конца дней будет мучить чувство вины.

– Хорошо. – Я вновь потянулся к ручке.

– Мы еще не раз увидимся, – пообещал Мбвато.

– Я так не думаю.

– Тогда вы заблуждаетесь.

– Хорошо. – Я не стал спорить.

– И знаете, какая мысль пришла мне в голову? – продолжал Мбвато.

– Нет.

– Излагая причины, по которым вы не можете вернуть нам щит, вы говорили точь-в-точь как мелкий чиновник государственного департамента. – Провожаемый его улыбкой, я открыл дверцу и ступил на тротуар. – До свидания.

Я молча кивнул и проводил взглядом отъезжающий «кадиллак».

Глава 9

Хладнокровный Рационалист поднялся в свой номер-квартиру на девятом этаже, вытащил бутылку шотландского из шкафчика над раковиной, плеснул в стакан, надеясь, что спиртное сотрет воспоминание о той боли и беспомощности, что стояли в глазах Мбвато.

Разумеется, виски ничего не стерло. Оно лишь превратило Хладнокровного Рационалиста в Сентиментального Слюнтяя, стоящего у окна, глядя на улицу, и перебирающего в голове афоризмы, вроде «семь раз отмерь, один – отрежь» или «дурак думает сердцем, мудрец – разумом». Но афоризмы помогли ничуть не больше шотландского, поэтому не осталось ничего другого, как взять телефонный справочник Манхэттена, чтобы найти адрес и номер Фрэнка Спиллейси. В справочнике значился лишь один Спиллейси, проживающий на Парк-авеню. Я набрал номер, и мужской голос ответил: «Меса Верде Эстейтс».

– Мистера Спиллейси, пожалуйста.

– Это я, – голос переполняло дружелюбие. – Секретарша выбежала на минутку выпить чашечку кофе. – Он явно улыбался, высказывая понимание человеческих слабостей. – Чем я могу вам помочь?

– Я хотел бы поговорить с вами. Сегодня днем. Моя фамилия Сент-Ив. Филип Сент-Ив.

Последовала короткая заметная пауза. В дружелюбном голосе послышалась нотка сожаления.

– Я проглядел записи моей секретарши, мистер Сент-Ив, и, похоже, сегодня днем мне предстоят два важных совещания. Может, мы сможем встретиться в другой день, к примеру, в пятницу. Да, в пятницу, в три часа дня. Вас это устроит?

– Нет, пятница мне не подойдет. Встретимся сегодня, в четыре часа.

– Но я только что сказал вам…

– Я слышал, что вы сказали. Два важных совещания. Отложите их.

– Послушайте, мистер Сент-Джон…

– Ив, – поправил его я. – Сент-Ив.

– Ив так Ив. Мне не по душе незнакомцы, которые звонят по телефону и учат меня, как вести дела! – негодующе воскликнул Спиллейси.

– Но меня-то нельзя назвать незнакомцем, не правда ли? Тем более что у нас есть общие друзья. В частности торговец произведениями искусства мистер Альберт Шиппо и известный в прошлом спортсмен мистер Джонни Паризи. Кстати, только вчера вечером я обедал с Джонни.

– Вы упомянули мою фамилию, – дружелюбие в голосе сменилось обреченностью.

– Мы поговорим об этом. Сегодня.

Долгая пауза, тяжелый вздох.

– Хорошо. В четыре часа. У меня.

– Договорились. – И я положил трубку.

* * *

Я поставил на плиту воду для чая и начал резать огурцы, когда в дверь постучали. Томатный суп и крекеры давно переварились, и я снова проголодался. По телевизору показывали какой-то английский фильм, действующие лица постоянно пили чай и ели сандвичи с огурцом, – я их, кстати, очень люблю, – и растравили-таки мой аппетит. Я положил нож на столик и пошел открывать дверь. На пороге возник лейтенант Огден из полиции нравов, в одном из своих трехсотдолларовых костюмов, с широкой улыбкой на лице.

– Хочешь сандвич с огурцом? – спросил я.