Суперпрочность - [86]

Ленон: «Мы с Игоряном на новой машине, можем взять ещё троих. С нас хлеб и свинина».

Янина: «Я пас. Пока в больничке, питаюсь капельницами. Жду вас на неделе. Приходите поболтать. Соскучилась».

Светка: «Я кандидат в машину, на заднее сидение. С меня салат и рыба. Поздравляю с обновкой».

Белка: «Я кандидат в машину на переднее сидение. С меня телятина. Янка, держи хвост пистолетом!».

* * *

По Белкиным меркам это был хороший день. Очень хороший день! Побольше бы таких!

25 июня

Жарить мясо на огне! Греть руки над углями, стоять в дыму, чтобы отвязаться от надоедливых комаров, а потом, когда мясо снимут и угли покроются золой, закопать в них картошку. Картошка будет пахнуть, шашлык будет пахнуть, свежий огурец будет пахнуть, и всё это будет смешиваться с дымом и ароматом ночных фиалок из палисадника. О чём ещё можно мечтать в летние выходные? Наверное, только о том, чтобы начальница смилостивилась и оплатила работу за две недели, что и случилось.

«Жизнь налаживается!» — думала Бель, отправляясь варить пятничный кофе на молоке следом за Саймоном, несущимся к миске.

— Сайм, нельзя. Сегодня доктор придёт, кровь надо сдать. Велено натощак.

Саймон посмотрел на хозяйку укоряюще, потом с грохотом провёз металлическую миску по полу, толкая её носом.

— Я тебя предупреждала, чтобы ты не покрывался сыпью? Помнишь, договаривались — без нервов? Ты же не послушал, вот теперь придётся голодать и ждать врача, — напомнила Бель.

Саймон запрыгнул на табуретку и уставился на неё жёлтыми глазами, в которых явно читалось: «Не корми котика словами, жрать давай, раб мой!»

«Пожалуй, если я попробую позавтракать на его глазах, кот меня проклянёт. Проклятий мне и так хватает, так что придётся и мне подождать», — подумала Бель, а вслух сказала: — Терпим. Ждём. Завтракать никто не будет до прихода врача.

Малышка тоже невольно присоединилась к голоданию, но ей было не привыкать: для того, кто радуется куску хлеба, главное — прогулка, а еда подождёт!

Бель решила работать весь день и всю ночь, за два дня вперёд. Выезжают рано утром. Путь до Тарусы неблизкий — почти пять часов, успеет выспаться в дороге. Прервалась только на ветеринара Димона, который приехал брать анализы у нервного котика-эгоиста.

Саймон понял, к чему всё идёт, уже через часик вынужденной диеты и предусмотрительно забился под ванну. Он знал ветеринара, он ненавидел ветеринара, он мстил всем за визиты ветеринара, но ветеринар продолжал упрямо появляться в его кошачьей безмятежности как гром среди ясного неба.

Пока Бель, распластавшись на полу в ванной, шваброй извлекала из дальнего угла кота, Дима прагматично давал советы:

— Посмотри, может, он описался от страха. Ещё бы и в баночку собрали.

— Какие вы, врачи, всё-таки циники, что кошачьи, что человечьи. Я думаю, как его поменьше нервировать, а ты «может, описался».

— Ты меня с человечьими врачами не сравнивай. У людей врач за пациента не отвечает, а у меня гордое звание ветеринар: я отвечаю за всю зверюгу, в комплексе, от кончика носа до кончика хвоста, — ответил Дима гордо.

— Это почему же человечьи не отвечают? — удивилась Бель, таща отчаянно упирающегося Сайма за передние лапы.

— За шкирку перехватывай. Вот так! Это потому, что человеческие врачи отвечают за органы. Расчленёнка у них, а не пациент. Ухо-горло-нос, глаз, зуб и так далее.

— А как же терапевты? Они же за всё отвечают? — спросила Бель, пытаясь удержать Саймона на укрытом пелёнкой кухонном столе.

— Терапевт, Бель, это врач, который отвечает за простуды, а с остальным может послать тебя в нужном направлении. А я — доктор по всему! — объяснил Дима и выбрил Саймону лапу машинкой.

Обычно в этом месте кот вырывался, нёсся в комнату прямо в колоколе на шее, сбивая косяки, а Белла с Димой бежали следом, ловили, прижимали в каком-нибудь углу и всё же брали у него кровь. Сегодня Сайм попытался рыпнуться, но руки Бель держали его лапы с такой силой, что после пары попыток кот послушно замер.

— Что это с ним? На себя кот не похож. Никакой борьбы за свободу личности! В весе не теряет? — забеспокоился Дима.

— Нет. Только проплешина на шее. Жрёт как не в себя, — ответила Бель, освободив Сайма. — Я просто научилась его держать. Приходится — у нас теперь собачка мамина.

— Хвались виновницей котовых проплешин!

Бель достала Малышку из-под кровати.

— Ух ты, какой шибздик! Это сколько ж в тебе крохотулечных пород намешано, что ты такая маленькая и такая странная?! — восхитился доктор. — Белка, её непременно сводить надо с каким-нибудь шпицем. Щенкам цены не будет! Если она ещё и разродиться сможет — это твоё золотое дно!

— Это не моё дно, это мамино дно, и кошачий невроз по совместительству. Маму выпишут, верну псину в семью, и пусть её вяжут хоть с бульдогом, хоть с носорогом! Хотя, если учесть, что ей года четыре и она ни разу не щенилась, вряд ли это получится.

— Да ладно тебе! Она просто мелкая, вот большие кобели и могут любить её исключительно платонически. Элементарно не дотягиваются. А мелкие, породистые все на поводочках ходят или в сумках сидят, у них хозяйская любовь вместо собачьей. Ладно, завтра будут результаты, убедимся, что твой бобтейл снова распсиховался. Я побежал, у меня ещё крыса сегодня рожает.