Суперпрочность - [81]

— Не трать время. Я сегодня без денег, — предупредила Бель и закрыла глаза, надеясь, что когда она их снова откроет, фотограф исчезнет.

— Не, не надо денег. Я просто пару пробников, пристреляться, — сказал Ефим, нахально снимая её большим фотоаппаратом с широким объективом. — А злишься ты как офигенски! Вообще круть-круть. Сама посмотри! Ещё и свет так хорошо упал!

Ефим нагло подвинул Изабель, сел рядом с ней и стал показывать снимки на откидном экране.

— Ну, ты наглый! Изыди, я с фотографами не сплю! — сказала Бель зло.

— И я с женщинами не сплю. Так что нам с тобой, увы, никак не переспать, хоть ты и классная! Давай я с тобой поработаю. Портфолио тебе сделаю, и в журналы разошлём, — продолжил нахальничать фотограф.

— Если сейчас же не уйдёшь, я тебя ущипну, а это больно. Предупреждаю — очень больно!

— Да что ты такая вредная сегодня? Мужик у тебя, небось, крутой, ему понравится. У меня хорошая репутация!

— Я такая вредная всегда, — предупредила Бель и вполсилы щипнула Ефима за руку.

— Оу! Больно же! — подскочил он.

— Я предупреждала. Лучше отстань, по-хорошему отстань. У меня денег нет на портфолио — я в долгах как в шелках. И мужика крутого нет. Бесперспективняк. Иди других губастых разводи, — сказала Белка и вновь закрыла глаза в надежде на исчезновение фотографа.

Фотоаппарат опять щёлкал.

— Да что ж ты такой непонятливый? — сказала Бель громко, садясь на лавку.

— Аккуратнее, у меня дорогое оборудование, так что если будешь драться, то рискуешь попасть в ещё бóльшие долги, — предусмотрительно предупредил Ефим. — Я к тебе, честно, не про деньги. Не нужны они мне. От тебя. Пока не нужны.

— В ню тоже сниматься не буду, — отрезала Бель.

— И ню мне не нужно. Это дёшево и неинтересно. Ню снимают только от безвыходности, а я не в безвыходности. Сейчас. Могу уже позволить себе и не только ню. Да и у формы у тебя для ню, прости, конечно, но так себе. Зато кожа — посмотри сама, посмотри! Как ты не видишь! Вот! С закрытыми глазами! Ты почти кукла. Даже не надо фильтры накладывать. Посмотри с увеличением! Офигеть! Круть-круть.

В это время очень вовремя зазвонил телефон, и Бель заученно оттараторила очередному менеджеру кредитного отдела причины неоплаты и перспективы оплаты долга, но, вопреки её ожиданиям, Ефим и после этого не ушёл. Он нахально расселся рядом с Бель и быстро листал пальцем её снимки. «Почти кукла» не слишком радовалась увиденному. Она и раньше не слишком любила свою внешность, а теперь тем более смотреть не хотела.

— Что ты придумываешь! Я ростом маленькая. Из меня модель никакая.

— Это ты мне говоришь? Я ж тебя не на подиум зову. Фотоаппарату всё равно, какого ты роста. Ему пропорции нужны. Если я сфотографирую тебя рядом с маленьким стульчиком, то ты будешь великаншей. Всё иллюзии! Ты была в музее Сальвадора Дали в Испании, в Фигерасе[16]?

— Нет, — ответила Бель.

Почему-то она никак не могла как следует разозлиться на наглеца и наподдать ему, чтобы ушёл. Ефим сидел рядом и листал её фотографии, выбирая лучшие.

— Плохо. В музее Дали надо побывать. Дай номер телефона, я тебе прям сейчас фотографии скину. Посмотри! Обалдеть! — восхищался он как будто бы искренне. — Выложишь потом в инсте и подпишешь, что я снимал, меня отметишь. Я сделаю репосты. Будет круто!

— Ой, и надоел же ты мне, Ефим! Записывай, — сказала Бель и продиктовала номер.

В конце концов, что она теряет? Фотографии реально получились неплохие. Выложит в сети, покажет девчонкам и расскажет о приставучем фотографе на пятничных сплетнях. Даже если это пикапер, который собирает в качестве упражнения номера телефонов, его потом можно будет заблокировать.

— Как тебя зовут? — спросил фотограф, деловито забивая номер в контакты.

— Белка.

— Точно! Прямо чётко твоё имя в тебя попадает! Ты в инсте squirrel[17]?

— Собака squirrel.

— Белка-собака! Ты — классная!

— Только не вздумай мне названивать! — предупредила Бель.

— Просто так не буду, а если под твой тип свалится интересный проект, обязательно напишу. Бай-бай! — ответил Ефим и ушёл в сторону Парящего моста.

Через несколько минут у Бель зажужжали сообщения в телефоне. Фотограф не обманул, прислал ей разных снимков: и сидя, и лёжа, и по частям. И вот ведь странное дело — она вдруг увидела себя другой. По-настоящему красивой. Хоть на обложку журнала её помещай! Белла всегда считала чушью убеждение, что для подъёма самооценки нужно сделать фотосессию у хорошего фотографа, а оказалось, взгляд художника со стороны и вправду творит чудеса! Неужели это она? Неужели она такая, как на этих фотографиях? Да в такую женщину грех не влюбиться! В тот вечер Бель впервые посмотрела на себя в зеркало с истинным удовольствием. Хороша кукла, хоть и брошенная!

21 июня

В понедельник робот почему-то не позвонил. Неужели до банковских тупиц всё же дошли её слова? Всего-то неделя потребовалась! Без него действительно непривычно, хотя просыпаться от будильника, пожалуй, приятнее, чем от напоминаний о размере пени. «И этот меня бросил», — подумала Бель и улыбнулась. Перед тем как окунуться с головой в проекты, она внимательно изучила лицо. Изменений совсем мало: немножко кожи вокруг носа и на лбу. Такими темпами её может и до конца жизни хватить! Будет жить теперь как кентавр, только полукукла-получеловек. Надежды на то, что всё завершится за пару месяцев, не сбываются. Может быть, просто приключений было недостаточно? Звонки из банка, компьютерный вирус, гопник, встреча с Вадимом — наверное, этого ей уже слишком мало. Боль не терпит понижения градуса. «Надо было просить у бога «Что-то» плюшевого медведя. Самое удобное желание: желателю думать не надо, исполнителю напрягаться не надо. Медведи теперь повсюду, дари — не хочу», — думала Бель. У неё их было семь: от папы, с работы и от пяти парней, с которыми она встречалась. Подарки сидели в рядок на подоконнике. Самый дорогой сердцу — от папы, самый огромный — от Влада. На тех, что от парней, непременно где-нибудь клеймо «I love you»: на ленточке, на пришитом к лапе сердечке, а у одного даже на пузе, этакая медвежья татуировка. «Надо запретить эти слова. Совсем. Сделать так, чтобы «Я тебя люблю» можно было произнести один раз в жизни, и другой раз человек бы не мог выговорить эту фразу. Тогда, прежде чем ей бросаться, все бы думали, думали, думали. А фраза, написанная на каждом медведе, ничегошеньки не стоит. От семи айлавьюшных медведей любви не прибавляется», — думала Бель с тоской.