Суперпрочность - [80]

— А можно мне у вас попросить ещё кое-что?

— Конечно. Всё, что будет в моих силах!

— Я совершенно не знаю, к кому можно обратиться, чтобы разобраться с тем, что со мной происходит. Может быть, вы посоветуете мне кого-то из учёных, кто бы мог мне помочь, а то я в научном сообществе совершенно никого не знаю. Я ищу какого-то такого человека, как Константин Андреевич. Мне без него теперь очень пусто, — призналась Бель.

Ей на мгновение показалось, что его улыбка стала грустной.

— Единственное, что я точно знаю, Изабель, это то, что всю жизнь мы ищем не бога, нет — мы ищем человека. Бога найти проще: богов не так много. В конце концов, можно разобраться, выбрать себе подходящего хоть немного и верить при желании. А вот человека на этой огромной планете среди миллионов людей найти очень непросто. Таких людей, как Константин Андреевич, учёных с широтой взглядов, которые способны принимать к сведению даже доводы такого сумасшедшего, как я, нет. И теперь я живу только тем, что у меня был этот человек, а это уже счастье.

Вадим улыбался и плакал одновременно. Бель всё же решилась уточнить:

— Совсем никого?

Вадим не ответил. Встал и ушёл в корпус, не прощаясь. Бель подумала, что и в этот раз поступила с ним по-свински, сама того не желая, и пошла в сторону проходной. Вслед ей пациенты в линялых пижамах из отделений, откуда гулять не выпускают, снова кричали непристойности: видимо, и мешок от них не защищает.

20 июня

Первое одинокое воскресенье Белке предстояло провести «на мели». Если бы всё было по-старому, настала бы её очередь выбирать воскресенье. Теперь каждое воскресенье — её воскресенье, и, конечно же, стоило бы благоразумно отсидеться дома, но, если не хочешь быть съеденной собственными мыслями, лучше из дома бежать куда глаза глядят. Всё вокруг напоминало ей об обычных воскресных сборах, чулочках и миленькой игривой белочке, в которую она три года превращалась по выходным. Для начала она разделалась с чулочками, раз и навек — распустила на них ногтями тысячу стрелок, связала узлом и безжалостно отправила в мусорное ведро. Потом выбрала самое нахальное, что можно позволить себе в городе при плюс двадцати пяти, — шорты и майку, скрыла неровности на лице под тоннами крема (вчера она изменилась совсем немного), распустила волосы, надела те самые вау-босоножки из ремешков и решительно вышла за дверь. Проездной у неё всё равно на год, идти по городу можно совершенно бесплатно, а на одно мороженое в ГУМе мелочи она уж как-нибудь наскребёт.

Бель доехала до «Охотного Ряда» и решила прогуляться через Красную Площадь к реке, но, выйдя на мостовую, поняла, что её шикарные босоножки и брусчатка несовместимы. Не проковыляв нескольких метров и трижды подвернув ногу, вернулась, юркнула обратно в метро и вышла на «Лубянке», оттуда по Никольской пошла до ГУМа. Мимы в образах сказочных героев предлагали прохожим сфотографироваться. Несколько девчонок попросились сфотографироваться с Бель, она согласилась: всё лучше, чем лишний раз объяснять, почему она не бьюти-блогер.

В ГУМе её любимое крем-брюле всегда в дефиците. Бель бродила от одного киоска к другому в поисках нужного мороженого и обратила внимание, что продавцы дорогих магазинов, которые обычно легко отличают «мороженщиков» и зевак от своих потенциальных богатеньких покупателей, сегодня ей приветливо улыбались и приглашали взглянуть «на новую коллекцию» или зайти на распродажу. Знали бы они, что в сумочке этой шикарной женщины звенят сто несчастных рублей мелочью на мороженку! Бель мило улыбалась и обещала зайти потом, а про себя добавляла: «В следующей жизни». Добыла крем-брюле только на третьей линии, ближе к Ильинке. Оттуда мимо Гостиного двора всё же спустилась к реке, как и собиралась. Вышла на Парящий мост, сделала себе «правильных фотографий» на фоне Кремля и поняла, что её новые ноги тоже умеют уставать. Видимо, такие босоножки способны истерзать даже идеальные протезы.

Гуляя по городу, часто остаёшься «без задних ног», и Бель знала, как решается такая проблема: в амфитеатре Зарядья есть прекрасные широкие скамейки, на которых можно поваляться и даже немножко вздремнуть. Об этом знают многие, поэтому Бель не без труда нашла себе свободное местечко среди «лежбища котиков», улеглась, подложив сумочку под голову, и с наслаждением вытянула измученные каблучищами ножки. Спать она не собиралась: на солнышке можно и обгореть, если эта опция ей теперь доступна, но проверять специально больше не хочется. Просто полежать немного, поглазеть на альпинистов, которые лазают по стеклянному куполу, намывая его щётками, на небо и послушать звон церквей, если повезёт.

— Это надо, как она лежит! Какие у неё босоножки! Как ты на них вообще сюда дошла? — вдруг спросил неизвестно откуда взявшийся симпатичный молодой человек с уложенной чёлкой и ухоженной щетиной.

— Это вы мне? — переспросила Бель.

— Да, тебе. Я за тобой шёл, смотрел, как ты идёшь, и всё думал: когда же она упадёт? А ты всё не падала и не падала, а теперь упала на лавку так красиво. Я Ефим, фотограф. Можно я пару пробных фото тебе сделаю? — предложил Ефим.