Суперпрочность - [35]

Бель молча сняла перчатки и показала ему свои пальцы. Константин Андреевич не сразу понял, надел на нос очки, пригляделся и ахнул.

— Можно потрогать, — разрешила Бель.

Профессор осторожно коснулся её мизинца указательным пальцем и тут же отдёрнул руку.

— Вам не больно? — спросил он с тревогой.

— Нет, ни капельки. Эти протезы, похоже, вообще не знают, что такое «больно».

— Только пальцы на руках?

— Нет, уже очень много. Я постепенно превращаюсь в один сплошной протез, — тяжело вздохнув, ответила Бель.

— Этого не может быть! Не может быть! Это невозможно! — вскрикнул профессор.

Он заметался: то хватал ежедневник, то стакан с водой, то снимал и надевал очки. Он был растерян, не знал, что сказать и как реагировать на откровение.

— Когда это всё начиналось, я умудрилась сделать полное медицинское обследование. Тогда ещё были всего четыре пальца на ногах. У меня есть их снимки. Если хотите, покажу вам. Это довольно забавно, — предложила Бель.

— Хочу! Я пока не знаю, что на это сказать, поэтому лучше и говорить ничего не буду. Давайте я подброшу вас домой, и вы дадите мне посмотреть снимки. Возможно, я что-то смогу всё же понять, — предложил профессор.

* * *

У Константина Андреевича оказалась огромная машина с персональным водителем, мрачным и совсем неболтливым. Всю дорогу они молчали. Профессор перечитывал свои записи. Качал головой, вздыхал и снова перечитывал. Видно было, что он очень обеспокоен. Бель «копалась» в телефоне. Дома она быстро покормила Саймона, взяла Малышку на поводок и вынесла диск и бумаги с результатами обследования. Профессор ждал её на улице.

— И вы никому не рассказали? Как же вы живёте с этим, бедная девочка?! — спросил он напоследок.

Бель печально улыбнулась в ответ. Они попрощались, профессор аккуратно уложил бумаги и диск в портфель и уехал. Изабелла гуляла по скверу в туфлях на высоких каблуках, с маленькой лохматой собачкой на поводке, и на неё оглядывались люди. Пару недель назад она была обычной девчонкой в джинсах, а теперь — Барби. А что собачка — блохастый алкоголубь… Так об этом же никто не знает!

26 мая, ночь

Что-то изменилось. Изабель открыла файл с названием «ЗАВЕЩАНИЕ», посмотрела на пустую станицу и закрыла. Пыталась заставить себя поискать информацию о маминой непристойной болезни и тоже не смогла. Мысли снова и снова уносили её в разговор с профессором. «Как же вы живёте с этим, бедная девочка?!» — звучало у неё в голове. В ней теперь была какая-то необъяснимая лёгкость: как будто тащила что-то тяжёлое, и вдруг часть ноши забрали. Пусть даже профессор не сможет разобраться со всем этим: происходящее с ней вряд ли поддаётся объяснению, но он знает, он верит, и этого достаточно. Она ни минуты не сомневалась в том, что этот странный человек будет с ней до конца, не бросит, как тот трусливый доктор. Наверняка сейчас где-то далеко он не спит: читает, изучает, проверяет и думает о ней. Она не одна! Быть одной страшно, но стоит с кем-то поделиться, и громадный страх тут же съёживается, сжимается в маленький комок. Как вампиры боятся дневного света, страх боится показаться и быть узнанным.

Рассказывая о той роковой встрече, Бель, пожалуй, впервые призналась самой себе, что всё это происходит на самом деле. Не выдумка, не страшный сон, не больное воображение, а реальность, подтверждённая свидетелем, пусть и недоступная для понимания. Реальность, которая невозможна. Или у всего этого есть какое-то простое объяснение и простое решение, которого она просто не нашла.

Почему это происходит именно с ней? Она всегда сравнивала себя с другими, с подругами и приятелями. У всех была какая-то непростая жизнь, но чтобы с детства от неприятности до неприятности — ни у кого. С родителями ссорились, мирились, разъезжались, обижались, что получили не тот подарок на совершеннолетие, жаловались на недопонимание, упрекали: «Я не просил вас меня рожать» за требование предъявить уроки. Не знали, что на такие пустяки и обращать внимания не стоит! Когда кто-то ныл, что «предки» требуют домой в десять приходить, Бель завидовала: с тех пор как ушёл отец до неё никому не было дела. Когда другие наслаждались годами студенческой жизни, она уже работала, чтобы содержать себя и маму — научилась зарабатывать. Когда готовились к сессии, она сидела при свечах, потому что электричество отключили за неуплату — научилась платить по счетам и с тех пор полюбила свечи. Когда девчонки выходили замуж, Бель завидовала, думая, что её с таким «приданым», как мама, никто в здравом уме в жёны не возьмёт. Свой первый кредит она взяла не на новый гаджет, а чтобы купить домой еды. Она придумала всему этому название — приключения. Не неприятности, не проблемы, а приключения, которые попались ей на пути. Без дальних стран, без раздувающихся парусов бригантины или охоты за кладами, но с горьким вкусом и сердцебиением, когда дух захватывает от очередного обычного для неё дня, когда сокровищем становятся полчаса трезвости, которые можно провести с дорогим тебе человеком.

Встретившись с одноклассниками через несколько лет после школы, она остро ощутила, что старше их всех. Не может же быть так, чтобы человеческая жизнь протекала у каждого в своём темпе? У кого-то год за год, у кого-то год за два, а у кого-то и за три? Почему у людей такие разные по силе вызова приключения? Может быть, по этим меркам она слишком долго уже прожила, слишком многое попробовала, ей пора «уходить за горизонт», и теперь ей подарили на прощанье ещё и вот такое приключение? Вопросы, вопросы, вопросы… Когда они только кончатся, эти вопросы без ответов!