Суперпрочность - [34]

26 мая, день

Появиться в офисе без перчаток на следующий день Изабель не решилась. «Надо дождаться, пока все кисти превратятся, чтобы не так был заметен переход. Боже мой! О чём я вообще думаю!» — ругала себя она. Очень хотелось бросить всё и «копаться» в интернете в поисках информации о том, что её беспокоит, но на работе нельзя, а вечером у неё встреча со странным Константином Андреевичем. Значит, учиться жизни будет ночью.

— Изабель, вы уверены в цветах и линиях? — спросила её начальница, когда Бель показала ей результат своей работы с бланками. — Всё слишком ярко, линии рубленые, резкие. Мы позиционируем вас как дизайнера классического профиля, а тут скорее авангард! Я боюсь, клиенту может не понравиться.

— Он ведь хочет обновления. Можно показать ему как вариант? — предложила Бель, которая была уверена, что всё сделала как обычно.

Руководительница согласилась на «как вариант». «Что-то много она стала ко мне придираться. Уж не собираются ли меня уволить, как ту женщину, с которой я обедала? Должность «Менеджер по этажу» мне точно не подойдёт», — подумала Бель, открыла свои старые работы на втором мониторе и сравнила с последним проектом. Нет, начальница не придиралась: цвета и правда более насыщенные, линии более чёткие, с резкими контурами. Белле почему-то казалось, что она всё сделала как обычно…

Она всё же решилась отправить вариант клиенту. К концу рабочего дня получила ответ: «Прекрасно! Это именно то, чего мы хотели! Больше праздника и конкретики!» Переслала письмо руководительнице и, довольная собой, поехала на встречу с профессором.

Изабель уже знала, что непременно надо себя чем-то занимать. Главное — не оставаться с собой наедине, не думать о будущем, иначе в груди холодеет. Слишком, слишком много всего… В дороге она списалась со всеми подругами, обсудила их проблемы, поболтала с Владом, узнала, как дела у мамы — скоротала время до встречи, не пустив к себе тревогу.

Пока шагала от метро, обнаружила, что забыла переобуться. В офисе Бель обычно надевала «сменку» на высоких каблуках. Работа сидячая, не устаёшь, зато красиво: можно очень эффектно вытягивать ноги или ставить их на крестовину кресла. Но в дорогу всегда меняла туфли на «вездешлёпы», а сегодня забыла, и шла на высоченных каблучищах легко, словно летела. Ноги её больше не уставали, не отекали, не чувствовали боли. «Теперь я, как Барби, могу щеголять в дорогих туфлях даже по метро. Пусть все завидуют и думают: «Как же у неё, бедняжечки, ножки болят!» А у бедняжечки ножки не болят. Бедняжечку теперь на марш-бросок можно в таких туфлях отправлять!»

Походка женщины на каблуках — это особый вид искусства для тех, кто умеет на них ходить, разумеется. Тут уж не пойдёшь кое-как, с пятки на носок. Ногу в каблукатой туфле надо ставить полностью, всей стопой уверенно вколачивая в землю, спину держать ровно, чтобы не потерять равновесие, поэтому все женщины на каблуках — немножечко модели.

Профессор вновь её опередил и предусмотрительно заказал чай и чизкейк. Услышав стук каблуков, он поднялся навстречу и протянул ей руку для рукопожатия:

— Здравствуйте, Изабель! Женщине, которая так элегантно идёт, руку, конечно, хочется поцеловать, но я боюсь, вы бы сочли это за вольность, а окружающие истолковали нашу встречу превратно.

— Здравствуйте, Константин Андреевич! У меня сегодня снова немного времени, — предупредила Изабель, улыбаясь его старомодной галантности.

— Питомцы ждут? — вспомнил профессор.

— Да, питомцы. Кот и собака. Одного нужно кормить, а другого выгуливать.

— Живые души, что ж поделаешь! Давайте тогда приступим не откладывая. Я позволил себе вольность заказать вам «как всегда», чтобы не отвлекаться.

— Спасибо!

— Итак, на чём мы остановились?

— На том, что я разрушила вашу теорию, — улыбнулась Бель.

— Да. А детали разрушения мне пока не совсем понятны. Очень жду подробностей вашей встречи с нашими общими знакомыми, миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн.

Бель на удивление легко и честно рассказала старику всё, что случилось с ней в тот вечер, не упустив возможности поругать себя за «лишнюю каплю». Он слушал очень внимательно, записывал, просил по возможности слово в слово передавать их диалоги и эмоции. Глаза его блестели, как будто он слышал нечто необычайно интересное. Бель вспомнила, как хмурилась светлая старушка, когда тёмная настояла на шампанском. Как они переглядывались, сменяя друг друга в беседе, как она с удивлением смотрела им вслед, решив, что бабушки специально улизнули и оставили её расплатиться за их ужин.

Когда Бель закончила, профессор погрузился в свои записи. Листал ежедневник, сверял что-то, надувал щёки, кивал головой, а потом сказал:

— Точно такое же клише. Не слово в слово, конечно, но по этапам очень похоже на беседу с тем моим знакомым, который сейчас пребывает в сумасшедшем доме.

Не сказать, что Бель очень обрадовалась такому сходству, но за то, как внимательно её слушал профессор, как ей верил, ему можно было простить некоторую неуклюжесть комментария.

— Так что же было дальше, Изабель? — спросил он, и голос дрогнул, словно в ожидании самого важного — развязки, которая принудила Бель к поискам миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн.