— впадение в сенильность и маразм.
Шеренга этих слипшихся людей, включая детей и стариков, в количестве Одного Человека Целиком, несмотря на некоторую аляповатость исполнения, произвела на меня такое впечатление, что оторвался от созерцания, только когда померкли сумерки и начался салют.
Вот и весь сюжет. Камерный. Согласен. Клаустрофобный даже. Смысла в нем решительно не вижу, хотя прочитал его, как мне кажется, экономно, пунктиром, по одной только веточке, завязанной совсем юной парой, которая вселилась однажды в дрянную квартирку, предполагая жить, как велось и до них.
Мог бы, конечно, снять «линейные очки», гнать листаж, накапливать версии и варианты, бросаясь за каждым персонажем генеалогии, хоть и повырубленной, но разветвленной настолько, что картонка раздалась — где они все там на фото. Воропаев все же собрал, что казалось ему безопасным, легально и переправил там, в Питере, гневным родственникам. Архив начинается с дагерротипов и негативов на стеклах (не разбились).
Возможно, даже вывешу на сайт, мой виртуальный бункер, только открытый для всех, кому любопытно. Тут, кстати, в Интернете мелькнула симпатичная программка специально для тех, кто, как и я в этой стране, не столь отягощенной прошлым, ищет roots.[1]
Остается решить вопрос с эпиграфами. Взять ли слова главкома другой рабоче-крестьянской армии, которые на сдержанный северный манер говорят о том, что сизиф не получает ничего, кроме камня, который скатывается на исходные позиции:
Мы с гордостью осознаем свое историческое предназначение, столетиями являвшееся частью нашего наследства, — защиту Западной цивилизации, — которое мы продолжаем выполнять. Но мы знаем также и то, что до последнего пенни расплатились со всеми кредитами, предоставленными нам Западом.
Маннергейм.
А может, лучше из сталинского шедевра, созданного по спецзаказу Главпура РККА, — с папиной пластинки, где больше игры, пусть и глумливой, но много ли мы знаем о природе смеха:
Ни шутам, ни писакам юродивым
Больше ваших сердец не смутить.
Отнимали не раз вашу родину —
Мы пришли вам ее возвратить.
А если все же из маршала Финляндии, то что-нибудь менее очевидное…
Однако самой большой слабостью русских войск было неумение ходить на лыжах.
Прага — Вашингтон
