Сумма теологии. Том IV - [15]
Ответ на возражение 1. О жизни говорится в двух смыслах. Во-первых, в смысле самого бытия живущего, и в таком случае счастье не является жизнью, поскольку, как уже было сказано (2, 5), бытие человека, в чем бы оно ни состояло, не является тем же, что и его счастье. В самом деле, об одном только Боге можно поистине утверждать, что Его Существование является Его же Блаженством. Во-вторых, в смысле той деятельности живущего, через посредство которой актуализируется начало жизни, по каковой причине мы можем различать жизнь деятельную, созерцательную или чувственную. И именно в этом смысле о вечной жизни говорится как о конечной цели, что явствует из сказанного [в Писании]: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога» (Ин. 17:3).
Ответ на возражение 2. Когда Боэций дает определение счастью, он рассматривает его в целом, а в целом оно суть совершенное всеобщее благо, которое он и обозначает как «совершенное состояние, которое является соединением всех благ», давая тем самым понять, что блаженство заключается в обладании совершенным благом. Аристотель же выражает самую сущность счастья, показывая как то, посредством чего человек утверждается в таком состоянии, так и то, что оно является своего рода деятельностью. И на основании всего этого он доказывает, что счастье есть «совершенное благо»[58].
Ответ на возражение 3. Как сказано в девятой [книге] «Метафизики»[59], действие бывает двояким. Одно проистекает от действователя вовне, например, «горение» или «резание». Такая деятельность, как говорит [Аристотель], не может быть счастьем, поскольку она является актуализацией и совершенствованием не действователя, а, пожалуй, претерпевающего воздействие. Другое же действие находится в том, кто действует, например, ощущение, мышление или желание, и такое действие суть со вершенствование и акт действователя. И такая деятельность может быть счастьем.
Ответ на возражение 4. Коль скоро под счастьем понимается некоторое конечное совершенство, а все те, кому доступно счастье, могут достигать различных степеней совершенства, то, следовательно, само понятие счастья может разниться. В самом деле, Бог блажен сущностно, поскольку Его бытие есть то же, что и Его деятельность, по каковой причине Его блаженство находится в Нем Самом. У блаженных ангелов конечное совершенство связано с той деятельностью, благодаря которой они соединены с несотворенным Благом, и эта их деятельность единственна и постоянна. У людей в нынешнем состоянии жизни конечное совершенство также связано с деятельностью, соединяющей их с Богом, но эта деятельность не является ни постоянной, ни, следовательно, единственной, поскольку прекращающаяся деятельность множественна. В силу этого в нынешнем состоянии жизни человек не может достигнуть совершенного счастья. Поэтому Философ, говоря о человеческом счастье в этой жизни, указывает на его несовершенство, и завершает долгое рассуждение словами: «Мы можем назвать человека счастливым, но счастливым именно как человека»[60]. Однако Богом нам обещано и совершенное счастье, когда мы будем «как ангелы… на небесах» (Мф. 22:30).
Следовательно, если речь идет о совершенном счастье, то возражение не имеет силы, поскольку в том состоянии счастья человеческий ум будет соединен с Богом одной непрерывной и постоянной деятельностью. Что же касается теперешней жизни, то насколько нам недостает единства и непрерывности такой деятельности, настолько мы и не достигаем совершенного счастья. Но, тем не менее, это – причастность к счастью, и притом тем большая, чем более эта деятельность непрерывна и единственна. Таким образом, отягощенная множеством вещей деятельная жизнь приносит меньше блаженства, чем жизнь созерцательная, которая направлена на одно, а именно умозрение истины. И хотя человек не может постоянно осуществлять такую деятельность, но если он всегда стремится обратиться к ней и упорядочивает к ней даже ее прерывание, например, на сон или что-либо другое, то она в определенном смысле кажется непрерывной.
Из сказанного очевидны ответы на возражения 5 и 6.
Раздел 3. Является ли счастье деятельностью только умственной или же еще и чувственной части?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что счастье заключается, в том числе, и в деятельности чувств. В самом деле, наилучшей человеческой деятельностью после умственной является деятельность чувств. Но наша умственная деятельность зависит от чувственной, поскольку «мы не можем мыслить без представлений»[61]. Поэтому счастье состоит также и в деятельности чувств.
Возражение 2. Далее, Боэций сказал, что счастье – это «совершенное состояние, которое является соединением всех благ»[62]. Но некоторые блага являются чувственными, и мы достигаем их благодаря деятельности чувств. Поэтому похоже на то, что для счастья необходима деятельность чувств.
Возражение 3. Далее, счастье, как доказано в первой [книге] «Этики», суть совершенное благо[63], а достижение такого блага возможно только в том случае, если человек совершенен во всем. Но некоторые части души совершенствуются посредством деятельности чувств. Следовательно, для счастья необходима деятельность чувств.
