Сумка с миллионами - [113]

Коллинс стоял рядом.

– Это он? – спросил полицейский.

Это был Вернон. Пуля попала ему в голову, чуть выше уха. Я увидел черное отверстие. Кровь была везде – на лице Вернона, на асфальте, в его одежде, глаза у него были открыты. Его, казалось, удивленный взгляд был устремлен в небо. Я еле сдержался, чтобы не опустить руку и не закрыть ему глаза.

– Да, – сказал я. – Это он.

Полицейский положил одеяло на место, и мы встали.

– Вы в порядке? – поинтересовался Коллинс. Он взял меня под локоть и отвел от трупа.

– Да, я в порядке, – ответил я.

Потом, сам себе удивившись, почувствовал, что начинаю улыбаться. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы поплотнее сжать челюсти и изобразить серьезное выражение лица. Увидев Вернона мертвым, я испытал невероятное облегчение. Это чувство даже заглушило мою скорбь по поводу смерти Карла. Впервые после той ночи, когда мы решили оставить деньги, я чувствовал себя в полной безопасности. Сара была права, все шло просто отлично: теперь в живых не осталось ни одного человека, который бы мог узнать о нашей связи с деньгами. Вернон и его брат, Карл, Луи, Нэнси, Джекоб, Сонни, Педерсон – все были мертвы.

Деньги были наши.

Коллинс пошел в машину и по рации сообщил шерифу Маккеллрою, что я опознал тело. Молодой полицейский разговаривал с военными.

Я пошел к машине. Я замерз, и мне очень хотелось сесть в теплый салон, но на полпути я остановился. Мне было любопытно, нашли ли деньги. И я подумал, что если останусь на улице, могу услышать что-нибудь интересное и полезное. Тогда я быстро вернулся к шлагбауму и встал, стараясь выглядеть как можно менее подозрительно.

Рыжеволосый полицейский начал фотографировать. Он отдернул одеяло и сделал пару снимков тела Вернона. Потом он сфотографировал машину, шлагбаум, кровь на асфальте.

Хотя погода начинала проясняться, день все равно был каким-то мрачным. Полицейский фотографировал со вспышкой.

Через пару минут на большом фургоне подъехали журналисты программы новостей. На ярко-желтом фургоне красными буквами было написано «13 канал. Горячие новости». Журналисты попытались сфотографировать тело, но военные не пустили их.

После желтого фургона подъехала машина темно-коричневого цвета. Из нее вышли двое. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это люди из ФБР. Они выглядели так же, как Вернон, – высокие, худые, коротко подстриженные, в черных пальто, в черных кожаных перчатках, темных костюмах и галстуках. Обуты они были в черные ботинки. Во всех их движениях, походке, жестах и манере говорить сквозила та же уверенность и профессионализм, которую так хорошо изобразил Вернон. И подействовало это на меня точно так же, как и в прошлый раз, – сердце сжалось, пульс участился, на спине появились капельки пота.

В голове вдруг мелькнула страшная мысль о том, что я мог оставить какую-нибудь улику, что-нибудь, что могло вывести их на меня. От мысли, что меня могут поймать и если это и сделает кто-то, так это будут эти люди в черном, по спине побежали мурашки, и я содрогнулся.

Я наблюдал за тем, как они разговаривали о чем-то, стоя у тела Вернона. Потом они сняли с тела одеяло и начали проверять карманы. Один из них взял Вернона за щеки и пару раз повернул его голову, внимательно изучая лицо убитого. Потом он вытер руки об одеяло и сказал что-то своему коллеге. Тот покачал головой.

После осмотра тела они пошли к машине Вернона. Около машины они что-то сказали солдатам, которые потом позвали нашего водителя и представили его агентам. Они поговорили пару минут, после чего он показал в мою сторону.

– Мистер Митчелл? – позвал меня один из агентов и направился ко мне. – Хэнк Митчелл?

– Да, – ответил я и сделал пару шагов ему навстречу. – Я Хэнк Митчелл.

Подойдя ко мне, агент достал свой бумажник и показал мне значок. Этот жест почему-то заставил меня содрогнуться. В голове мелькнула мысль, что он сейчас меня арестует.

– Меня зовут агент Ренкинс, – представился он. – ФБР.

Взглянув на значок, я кивнул.

– Мы с моим коллегой хотели спросить вас, не против ли вы поехать обратно в город с нами. По дороге вы рассказали бы все, что знаете.

– Я уже все рассказал в полиции, – ответил я. – Вы не могли бы взять у них мои показания?

– Мы бы предпочли сами все услышать. Вам ведь это будет не очень сложно? – сказал он и улыбнулся той же холодной улыбкой, что и Вернон.

Я ничего не ответил. Было и так понятно, что выбора у меня нет. К нам подошел второй агент. В руках у него был черный целлофановый пакет.

– Мы оставили машину вон там, – заметил Ренкинс и показал на машину. Потом он повернулся и пропустил меня вперед.

Я сидел на заднем сиденье. За рулем был Ренкинс, его коллега, агент Фремонт, ехал рядом. Мужчины были очень похожи друг на друга: плечи, рост, цвет волос – все было абсолютно одинаковым.

Между ними имелось, пожалуй, только одно отличие, которое практически сразу бросалось в глаза: у агента Фремонта были большие уши. Честно говоря, я не мог удержаться, чтобы периодически не смотреть на них. Наверное, когда он был маленьким, он очень стеснялся своих ушей. Эта мысль заставила меня вспомнить Джекоба в детстве и то, как он стеснялся своего веса.