Сумка с миллионами - [109]

Моросил неприятный мелкий дождь. Я довольно быстро намок и начал замерзать. Снег был мокрым, тяжелым и скользким. Идти было очень тяжело. Несмотря на то, что он быстро таял, местами он еще был довольно глубокий, и я пару раз провалился по щиколотку.

Я поднял воротник куртки. Мери Бет бежал впереди меня, обнюхивал снег и вилял хвостом.

Мы подошли к месту, где когда-то стоял дом моего отца. Мельницу было еле видно из-за тумана.

Я остановился в том месте, где, как мне показалось, когда-то было крыльцо, и бросил на землю лопатку и веревку, на которую сразу же наступил ногой, чтобы Мери Бет не убежал. Потом я достал пистолет.

Мери Бет хотел было вернуться обратно к дороге, но веревка не позволила ему убежать.

Я огляделся по сторонам, пейзаж показался мне каким-то мистическим. Все вокруг было покрыто плотным одеялом тумана. Это напоминало иллюстрацию к детской книжке сказок. Мы как будто попали в какой-то параллельный мир, полный скрытых от глаз опасностей. Мне стало немного не по себе… я бы сказал, что я испытывал нечто вроде страха или даже ужаса.

Я знал, что, возможно, сейчас Карл уже мертв. Я очень хотел верить в то, что это не так, что они провели все утро, блуждая по парку, и так и не нашли обломков самолета. Однако это были только мои желания, которые опровергало мое сознание и здравый смысл.

Я постоянно думал о самолете. Должно быть, снег уже стаял с него, и Карл с Верноном не могли не заметить его блестящего корпуса. Я ясно представлял себе поляну, сад, ворон… Воображение рисовало мне картину, когда Вернон медленно и спокойно достает пистолет и стреляет Карлу прямо в голову, Карл падает, я видел его кровь на снегу… Птицы, должно быть, разлетелись в разные стороны, испугавшись выстрела.

Потом я переключился на мысли о Мери Бет. Я подумал, что смерть принесет ему облечение, ведь жизнь бедняги была уже невыносима.

Я подошел к нему сзади и прицелился в шею. Но когда я нажал на курок, он дернулся, и пуля попала ему в челюсть. Мери Бет упал и заскулил. Пуля так раздробила кость, что челюсть откололась и повисла на коже. Изо рта пса хлестала кровь.

Мери Бет попытался встать, и я в панике выстрелил еще раз. На этот раз я попал в ребро. Пес забился в конвульсиях, потом повернулся на спину и замер. Из его груди вырвался глухой хрип. Я подумал, что двух выстрелов будет достаточно и собака умрет. Но Мери Бет вдруг громко взвыл и снова задергался.

Я подошел к псу поближе. У меня тряслись руки, и я весь вспотел. Я закрыл глаза, опустил пистолет и выстрелил практически в упор.

Я услышал хлопок… тихий стон… и больше ничего… Потом все стихло. Я открыл глаза. Окровавленный Мери Бет лежал не шевелясь. Теперь, кажется, он, наконец, умер…

Посмотрев на бедного пса, я почувствовал вину. Я вспомнил отца, который запрещал забивать домашних животных на ферме… он не мог видеть, когда животному причиняли боль. А я нарушил его табу.

Я отошел от собаки и вытер лицо обратной стороной перчатки. Мне показалось, что туман стал еще гуще. Я не видел практически ничего вокруг.

Немного постояв, я взял лопату и начал копать. На поверхности земля оказалась мягкой и влажной, но это было только дюймов на десять. Глубже земля еще не оттаяла. Копать было очень тяжело. Мне приходилось ногой толкать лопату, чтобы хоть на дюйм вбить ее в землю. Но мои попытки раскопать яму, достаточную по глубине для того, что похоронить пса, оказались тщетными. Мне удалось раскопать яму всего лишь дюймов в десять. Взять окровавленного пса в машину и отвезти в другое место я не мог – я бы все испачкал кровью. Поэтому мне ничего не оставалось, как взять Мери Бет за лапы и бросить его в яму, которую я смог вырыть. Потом я начал засыпать его землей, которой не хватило даже для того, чтобы скрыть тело пса. Мне пришлось засыпать его снегом. Из снега же я и сделал маленький холмик. Конечно, я понимал, что эта могила быстро растает. Если Мери Бет не откопают какие-нибудь животные до того, как растает снег, то весной его тело найдет Джордж Мюллер, нынешний хозяин этой земли.

Когда я подумал о Джекобе, мне стало стыдно за то, что я похоронил его пса таким неподобающим способом. Я снова подвел своего брата.

По дороге домой я плакал. Я не понимал, почему текут слезы. Хотя… оснований для них у меня было предостаточно: Карл, Джекоб, Мери Бет, Сонни, Луи, Нэнси, Педерсон, родители, Сара, я сам…

Я попытался сделать над собой усилие, успокоиться и подумать об Аманде. Она никогда не узнает о том, что произошло и что я совершил. Зато моя девочка вырастет в достатке, она будет жить на то, что я получил, совершив страшные преступления. И она не будет знать об этом… и не будет чувствовать боли, которую чувствовал я. И это будет настоящий хеппи-энд нашей сказки.

Только теперь я понял, что мы с Сарой слишком уж сладким представляли наше будущее. С той болью, скорбью, страхом и виной, которые теперь навечно поселились в моем сердце, ничего этого никогда не будет. Я вдруг осознал, что у меня не будет жизни, которую мое воображение рисовало мне, когда вся эта история только начиналась… вместо счастливой и легкой жизни, нам с Сарой придется нести тяжелое бремя лжи и постоянного страха. Мы не сможем забыть того, что мы совершили. Да, мы переедем в другой в город, убежим от своих знакомых, от своего дома… но мы никогда не сможем убежать от своего прошлого, потому что оно будет жить в нашей памяти всю нашу жизнь, оно будет нашей тенью… и она станет сопровождать нас до самой смерти.