Сумерки - [16]

Гонки назначили на один из майских воскресных дней. Трасса в шестьдесят шесть километров пролегала за городом. Накануне гонок молодые люди проехали по ней на генеральском «рено», внимательно запоминая все ее особенности. На пути лежали три села, где главную опасность представляли стаи свободно разгуливающих гусей, было четыре крутых поворота, следовавшие один за другим, и небольшой участок ухабистого проселка, покрытого щебенкой.

В день состязаний ровно в 5.45 Ливиу вышел из дому, он нервничал, расхаживал взад-вперед по тротуару и курил. Голова у него слегка кружилась, был он не в духе, находя, что вставать в такую рань — варварство. Обычно в это время он только возвращался домой.

Над городом вился легкий туман. День обещал быть ясным и теплым. От кленов веяло влажной свежестью. Ровно в 6.00 подъехала на машине Лина, остановила почти неслышно. Ливиу сел рядом и легонько похлопал ее по спине, но не произнес ни слова. Через двадцать минут они заправились на бензоколонке. С 6.35 до 8.00 простояли где-то на обочине под акациями, тщательно проверяя машину. В 8.30 поехали к карьеру километрах в пяти от Тимиша. День был воскресный, на карьере было тихо и безлюдно. Ливиу с Линой набили два мешка песком и, кряхтя и потея, общими усилиями уложили в багажник. Потом надели купальные костюмы и искупались в утренней освежающей реке, вылезли из воды и стали бросать жребий: кому на гонках вести машину. Вода у ног тихо журчала, на другом берегу куковала кукушка. Жребий выпал Ливиу.

Ровно к 9.30 в числе других одиннадцати участников они прибыли на стартовую площадку. Судьи всех занесли в список. В 9.45 неожиданно прикатил принц Николае, он тоже решил участвовать в гонках. Пятеро автомобилистов сразу спасовали, один из них сказал довольно громко: «Тягаться с ненормальным!» Ливиу с Линой остались. Надели шлемы, очки, длинные по локоть перчатки на пуговках — и стали неузнаваемы. И очень кстати, потому что из сопровождавшей высокую особу полицейской машины вылез полковник. Его высочество прибыл на гонки в голубом двухместном «бьюике», второе место пустовало. Принц тоже был в шлеме, в защитных очках и в перчатках; прежде чем выехать на стартовую черту, он послал всем воздушный поцелуй. Ливиу, не снимая перчатки, вяло помахал ему рукой в ответ.

— Полон оптимизма, паршивец! — процедила сквозь зубы Лина и выплюнула изо рта сигарету.

— Это его дело! А твое: следить, что происходит сзади, и говорить мне.

Судья махнул флажком. Рокот моторов на мгновение всех оглушил, поднялось облако пыли. Такого ни Ливиу, ни Лина не ждали. Слева и справа их теснили идущие обок машины. Чьи они, невозможно было разглядеть.

— Что сзади?

— Ни черта не видно! Одна пыль! — крикнула она ему на ухо и расхохоталась.

Этот смех, непроглядная пыль, возможная опасность разозлили Ливиу донельзя. Он сбавил скорость, пропуская всех вперед.

— Ты что делаешь?!

В голосе Лины звучала обида. Он понял: она огорчена, но объяснять ничего не стал. Последний участник обошел его, а он все притормаживал. Не мчаться же скопом. Машины рассеялись по трассе. Все! Пора! Ливиу стал набирать скорость. Лина поняла, — узкое лицо с лошадиными зубами просияло. Она заерзала, стащила перчатку, зажала ее в кулаке. Минуты через три они обошли несколько гонщиков. Те шли впритирку друг к другу. За первым же поворотом увидели автомобиль, валявшийся вверх колесами. В первом селе переехали гуся, а во втором увидели четырех раздавленных предшественниками и успокоились. В третьем обошли еще двух гонщиков.

— Его среди них нет! — прокричала Лина.

Они настигли его минут через шесть. Остальные были давно позади. Лина все время стояла на коленях, следя за дорогой сзади, теперь она развернулась и впилась взглядом в голубой «бьюик», из которого торчала голова принца в шлеме, похожая на большое кофейное зерно. Обойти «бьюик» не удавалось, каждый раз он маневрировал, преграждая им путь.

— Вот шельма! — прорычала Лина, колотя кулаками по коленкам.

Ливиу вел машину, стиснув зубы, держась в двух метрах от принца. Впереди был последний поворот. «Бьюик» слегка занесло в сторону, этого оказалось достаточно, чтобы проскочить. Они поменялись ролями. Но Ливиу не стал прижимать «бьюик», не из благородных побуждений, нет, — он знал, чем это грозит. Принц гнал вовсю. Того и гляди, обойдет. Лина снова повернулась: «бьюик» шел почти рядом. Ослепительный никелевый радиатор сверкал на полкорпуса позади них. Вдруг Лина увидела, что принц начинает слегка отставать, будто пятится назад, и заорала во все горло: «Все! Он выдохся!» Ливиу вздрогнул, как конь, которого стегнули хлыстом, мертвой хваткой вцепился в руль и впился глазами в черту. Они вихрем пересекли финиш, голубой «бьюик» остался сзади; толпа ликовала, люди размахивали руками, платками, шляпами.

Остановились они далеко в поле, выключили мотор, сняли шлемы и услышали невозможную необъятную тишину. Метрах в ста от них остановился «бьюик». Легкий ветерок холодил вспотевшие лица. Слышно стало, как бурлит вода в радиаторе. Потом раздались тяжелые шаги.

— Отец, — спокойно сообщила Лина. — Он-то как пронюхал?