Сумеречные королевства - [4]

— Возможно, вы не знаете, что такое устное завещание? — сладким голосом осведомился он.

— Знаю, но чисто теоретически, — возразил я. — Мне никогда не доводилось присутствовать на демонстрациях подобного рода… Зато я твердо знаю: магического устного завещания надо бояться, словно чумы…

Дезеад скривил губы, в то время как Мезюм позволил себе короткий смешок.

— Я понимаю ваше недоверие, — вмешался Пардьем. — Но знайте, что ваш отец составил это завещание, будучи в здравом уме и твердой памяти. Мы здесь лишь для того, чтобы придать ему необходимую форму.

— Объяснитесь. — Наши взгляды скрестились.

— Мессир Рошронд, представьте себе это завещание в виде реки. А также вообразите подводные ключи и невидимые глазу струи, они-то и станут ответами на любые вопросы, которые вам вздумается задать. Вы можете безмятежно плыть по этой реке и позволить течению вынести вас к морю. Ничто и никто не способны заставить вас действовать. Но если уж ваш покойный отец взял на себя труд составить устное завещание, открыть свои тайны, я бы настоятельно рекомендовал вам вытащить спрятанные ответы на свет Божий. Не бойтесь, задавайте вопросы, спрашивайте, ищите беспокоящую вас истину. Храня молчание, вы рискуете пропустить нечто важное, позволить ускользнуть тому или иному распоряжению, факту, которые ваш отец предпочел передать в завуалированной форме. Речь идет об «игре вслепую», один неверный жест способен изменить ход всей жизни.

Пардьем замолчал. Я пытался найти хоть какое-то разумное объяснение разыгрывающемуся фарсу. Спрятанные ответы? В каком безумстве предлагает мне поучаствовать отец? Он умудряется преследовать меня, навязывать свою волю даже после смерти. Я поймал взгляд Эвельф. Сестра тоже выглядела обескураженной, но именно она нарушила тишину, повисшую в комнате:

— Сделайте одолжение, поторопитесь. Я отпустила Фильмира, но в конечном итоге наша тайная встреча разожжет любопытство слуг.

— Да, вы правы, — пробормотал эшевен. — Начнем…

Он обмакнул перо в чернила и торжественно провозгласил:

— И вот сейчас я приглашаю Пардьема, мага Затмения, познакомить Агона, сына барона де Рошронда, с устным завещанием последнего.

Кажется, в эту секунду Мезюм пробудился от грез и во все глаза уставился на Пардьема, который, расстегнув воротник камзола, явил взорам присутствующих повязанный вокруг шеи серый платок. Серый шейный платок — материальное воплощение Магической криптограммы. В Школе учителя не раз повторяли нам: серый платок носят маги Затмения, черный — маги Полуночи, а белый — маги Полудня. Значит, Пардьем был магом Затмения, олицетворявшего то время суток, которое нельзя назвать ни днем, ни ночью. В народе таких колдунов называли «затменниками». Худший вариант из всех возможных, утверждал один из моих преподавателей, мэтр Гийом: «Они используют магию как инструмент. Для серых колдунов магия — не самоцель. В их руках колдовство становится непредсказуемым, беспринципным. Именно поэтому большая часть фокусников — затменники. Наставничество всегда находило общий язык с представителями Полуночи и Полудня. Их поступки логичны, их поведение подчиняется определенной схеме, укладу того ордена, членами которого они являются. А орден — служит ли он добру или злу — всегда тяготеет как к определенному порядку, так и к определенным крайностям, а значит, он предсказуем. Но каждый маг Затмения — неистовый индивидуалист, и потому использует магию, как ему заблагорассудится…».

Пардьем снял шейную косынку и разложил ее на коленях. Мы услышали, как он затянул какую-то маловразумительную литанию на незнакомом, неблагозвучном языке. Что касается меня, то я попытался уследить за руками мага, порхающими в странном танце над поверхностью платка. Внезапно с кончиков его пальцев заструились крошечные искорки; потрескивая, они падали на кусок ткани, который вдруг сделался твердым и стал напоминать тонкую металлическую пластину. Колдовство в действии! Теперь по периметру пластины можно было разглядеть странные черноватые арабески. Пальцы мага застыли: арабески ожили и, извиваясь, словно червячки, устремились к центру платка. Затем, повинуясь немому приказу, они взмыли в воздух, чтобы остановиться на уровне лица Пардьема. Сейчас арабески походили на тончайшие нити, которые несколько мгновений парили в пустоте, а затем сплелись в решетчатый яйцеобразный кокон. Эта форма, внутри которой порой вспыхивала магическая искра, медленно вращалась вокруг своей оси. И вот из нее донесся голос отца, как будто бы он находился среди нас, в этой же комнате. За исключением Пардьема и его компаньона, мы все подскочили от неожиданности.

— Агон, сын мой, — заговорил колдовской кокон, вращавшийся перед глазами затменника. — Серый Луч удержит крючкотворов из твоей школы и не позволит им оспорить это завещание, он гарант того, что моя последняя воля будет исполнена.

Я вздрогнул. Какой ледяной, бескомпромиссный тон. Когда Дезеад упомянул, что завещание составлено специально для меня, я представил себе посмертную исповедь барона де Рошронда, и в моей душе даже зародилась надежда, что я получу благословение отца, которое он не мог дать мне при жизни, не рискуя нарушить вековые традиции. Но сейчас я слышал голос судии, готовящегося огласить обвинительный приговор. Эвельф и Мезюм затаили дыхание.