Сумеречные королевства - [2]

Сквозь узкую дверь, выходящую во двор, я проскользнул в левое крыло замка. В свое время именно в нем я решил укрыться, когда отец узнал о том, что я, предпочтя Наставничество, отказался от наследования родового титула. Я сменил роскошные покои на крошечную комнатенку, притулившуюся под крышей северного крыла, которое предназначалось исключительно для прислуги. Последние четыре года учебы в Школе мне предоставляли лишь краткий пятидневный отпуск, чаще осенью, из-за чего я почти не бывал дома и потому легко согласился терпеть холод и слушать, как потрескивает под натиском ветра старая черепица.

Я преодолел несколько узеньких лестниц, чьи деревянные ступени, подточенные сыростью, грозили в любую секунду проломиться. Никто из членов семьи, за исключением моей сестры, не осмеливался приходить сюда, бросая вызов ветхому строению. Что касается отца, то он никогда бы не снизошел до того, чтобы навестить меня в жалкой клетушке, достойной лишь слуг, к которым он относился с тем же «почтением», что и к своим ездовым животным…

Наконец я добрался до верхнего этажа. Здесь мало что изменилось за последние полтора века. На деревянных потолочных балках и сейчас можно было прочесть вырезанные имена зодчих-гномов.

Вплоть до самого ужина, который я разделил со слугами, я усердно штудировал при свете свечи Книгу Наставников. Подобным фолиантом владел любой Странник. Во время инициации каждый ученик Школы целое лето старательно копировал бесценную Книгу, и в конечном итоге получал собственный экземпляр заповедей.

Поев и вернувшись в комнату, я сразу же решил лечь спать, чтобы с первыми лучами солнца отправиться в путь — ведь пешком до Школы можно не добраться и за три дня.

Однако отдохнуть так и не удалось. Едва я закутался в теплую волчью шкуру, служившую одеялом, как в мои «хоромы» под крышей проскользнул Фильмир, самый старый слуга манора. В высоко поднятой руке он держал масляный фонарь.

— Простите меня, мессир, — начал старик, приблизившись к кровати.

— Что случилось?

— Речь идет о вашей сестре…

— С ней что-то стряслось? — Я резко отбросил шкуру.

— Нет, вовсе нет. Но высокородная госпожа Эвельф требует, чтобы вы явились в ее покои.

— Прямо сейчас? Мы должны были встретиться завтра утром.

— Дело не терпит отлагательств, — заверил Фильмир.

Зная характер Эвельф, я и не думал возражать. Когда отец уезжал на войну, именно сестра управляла манором, что не могло не вызывать уважения всей семьи. Очарованные ее красотой и талантом наездницы, сравнимым лишь с умением кехитов — воинов-всадников с далекого Востока, за Эвельф ухаживали многие окрестные бароны. Кроме того, она великолепно управлялась с луком. Помню, еще ребенком я не раз наблюдал, как сестра выстругивает из тиса оружие, подходящее ей по росту, в то время, когда кузины учатся обращаться с прялкой…

Как бы то ни было, но позднее приглашение заинтриговало меня. Ведь мы договорились позавтракать на рассвете, непосредственно перед моим отъездом. А до тех пор она должна была посвятить себя гостям замка и поминальному пиру, который продлится большую часть ночи.

И хотя голос Фильмира звучал неуверенно, старый слуга продолжал настаивать:

— Ваше присутствие необходимо. На встречу придет и наш будущий барон.

— Мезюм… Значит, он не со своими придворными?

— Нет, мессир. Он ждет вас в покоях высокородной госпожи Эвельф.

После кончины законной супруги отец сподобился обзавестись еще одним сыном, Мезюмом. После моего отречения баронский титул наследовал именно сводный брат.

— Что ты о нем думаешь? — как бы невзначай спросил я.

Накинув поверх куртки старый плащ, доставшийся мне от мэтра-наставника, я принялся натягивать высокие сапоги.

— Он сын нашего барона, — осторожно заметил Фильмир.

— Сейчас мы наедине, ты не обязан лгать или притворяться, — добавил я.

— Мессир позволит мне быть откровенным? — с серьезной миной поинтересовался слуга.

— Разумеется. Ты видел, как он рос, и знаешь Мезюма много лучше меня.

— Когда он с полным правом начнет размахивать славным знаменем вашей семьи, я стану его преданным рабом. Но в настоящий момент он всего лишь… бастард.

— И при этом дурак, — сказал я, вставая. — Напыщенный дурак!

— Мессир, — прошептал Фильмир, — вы не должны так говорить.

— Ты видел его этим утром? — На моем лице появилась усмешка. — Как он разгуливал по двору, щеголяя роскошным нарядом, стоящим не менее ста экю. Ты полагаешь, что он знает, с какой стороны браться за меч?

— Я… я даже и не знаю, что сказать, мессир.

— Так ничего не говори, а просто отведи меня к Эвельф.

— Я так и поступлю, мессир.

И пока старик вел меня по лестнице, подняв фонарь высоко над головой, я размышлял о той любви и той тесной дружбе, что всегда связывали нас с сестрой. Именно ее знаки внимания, нежность, которую Эвельф умела искусно подчеркнуть, когда мы появлялись на людях, защищали меня лучше любого наемника-телохранителя из Лоргола. Кроме того, окружающие знали, что сестра просватана за лорда-ректора рыцарской школы в Арпене, а его воинская слава гремела не только по нашей стране, но и за ее пределами…

— Эвельф больше ничего тебе не сказала? — спросил я Фильмира, когда мы спустились к выходу из северного крыла.