Сумеречные королевства - [3]

— Ничего, уверяю вас, мессир. Она лишь настаивала, чтобы вы пришли… пришли, как можно скорее.

— Но, быть может, она выглядела встревоженной?

— Мессир, разве высокородная госпожа Эвельф когда-нибудь выглядит встревоженной?

— Тут ты прав, — улыбнулся я.

На этой фразе мы подошли к центральной части замка. Фильмир опустил фонарь, и теперь его свет озарял только плитки пола у нас под ногами.

— Видите ли, мессир, никто не должен узнать о вашей встрече, — сообщил мне слуга.

— Никто? Что за тайны?

Фильмир на мгновение остановился:

— О, мессир, могу ли я снова говорить откровенно?

— Конечно.

— В замке происходят странные вещи, и вы наверняка уже заметили это.

— Не бойся, говори, что у тебя на уме, — сказал я.

Он огляделся по сторонам, а затем прошептал:

— Вот уже четыре года, как вы не живете в маноре… — Фильмир нахмурился. — Ваш отец изменился. И эта смерть…

— О чем ты? — спросил я, видя, что собеседник никак не может подыскать нужных слов.

Нервничая, старик пригладил последний клок седых волос, что еще росли на его черепе.

— Это так трудно выразить, мессир, я не обучен говорить. Но я хотел бы вас предостеречь.

— И чего же я должен опасаться?

Он поднял на меня глаза и неожиданно твердым голосом произнес:

— Среди нас, я имею в виду слуг, упорно ходят слухи, что смерть вашего отца вовсе не была несчастным случаем…

— Ты отлично знаешь, что подобные слухи неизбежны.

— Знаю, мессир, знаю… И все же будьте осторожны, умоляю вас.

— Кто же так напугал тебя? Мезюм?

— Может быть, может быть… — Фильмир жестом пригласил меня следовать далее. — Эвельф вам все объяснит.

Глубоко озадаченный, я двинулся вслед за моим провожатым. Сколь велика вероятность, что отец стал жертвой заговора? До сих пор подобная мысль даже не приходила мне в голову. Неприятная, тревожная, она занимала мой ум до тех пор, пока мы не дошли до покоев Эвельф.

Облаченная в бледно-голубое шерстяное платье, сестра ждала меня в полутемной прихожей. Ее длинные темно-русые волосы покрывала вуаль цвета граната, которую удерживал золотой обруч, тонкой линией перечеркивающий лоб. Обычно бесстрастное лицо выражало сильнейшую тревогу. Аквамариновые глаза мерцали, словно водная гладь, растревоженная брошенным камнем.

Следует сказать, что мы с сестрой очень похожи. Я могу похвастаться тем же цветом глаз и таким же треугольным лицом, только с более впалыми щеками. Впрочем, с недавних пор я ношу очень короткие волосы, чтобы не слышать насмешек приятелей, которые находят мои черты излишне утонченными, прямо-таки женскими.

На одно короткое мгновение я, не говоря ни слова, прижал ее к груди.

— Пойдем. — Она выскользнула из объятий и взяла меня за руку.

Подгоняемый беспокойством, я последовал за Эвельф и очутился в одной из тех небольших гостиных, которые она так любила: стены затянуты тяжелыми шелковыми гобеленами цвета охры, изобилие мебели мешает двигаться.

В комнате вместе с моим сводным братом Мезюмом находились еще двое незнакомых мужчин. Первый из них, тощий и длинный как жердь, утопал в складках широченного коричневого плаща. Он встретил меня косым взглядом и сдержанным кивком, после чего тут же потянулся к ящичку с письменными принадлежностями, примостившемуся у его ног. Второй, пониже ростом, расположился в массивном кресле, обитом красным шелком. Локти уютно покоятся на подлокотниках, руки чинно сложены на коленях. Голову неизвестного венчала маленькая металлическая шапочка, седая прямоугольная бородка служила продолжением подбородка, удлиняя лицо. По осанке сидящего и, прежде всего, по его взгляду я чуть было не решил, что передо мной — мэтр-наставник, однако затем понял, что не вижу на большом пальце его левой руки медного кольца, которое являлось отличительным знаком всех Странников.

— Мессир де Рошронд, мы ждали лишь вас. — Мужчина с письменными принадлежностями выдавил из себя дежурную улыбку.

Я небрежно махнул рукой в ответ и уселся на плетеный стул, предложенный сестрой. Кивком головы я поприветствовал Мезюма, завернувшегося в тяжелый горностаевый плащ. Мой сводный брат стоял у небольшого стрельчатого окна. В призрачном свете масляных светильников его черные глаза поблескивали, словно уголья. «Глаза ворона», — подумал я, и в это время Эвельф заговорила:

— Позволь представить тебе Пардьема. — Она указала на сидящего мужчину. — А это его помощник, эшевен Дезеад, — добавила сестра, представляя высокого, который уже разложил все письменные принадлежности.

Сейчас эшевен как раз обмакивал перо в зеленые лифанские чернила. Не поднимая глаз, он объявил:

— Пардьем и я находимся здесь по поручению вашего отца. Еще при жизни он потребовал, чтобы мы представили на ваше рассмотрение устное завещание, составленное его заботами и скрепленное печатью Серого Луча.

Я с трудом скрыл охватившее меня изумление. Словосочетание «Серый Луч» всегда было синонимом магии… Как могло случиться, что отец, не позволивший ни одному магу обосноваться в своих владениях, вдруг решил довериться заезжему колдуну? И это уж не говоря о том, что покойный барон относился с недоверием к любым формам завещания, особенно к тем, которые называли «устными». В моей памяти всплыли слова одного из мэтров-наставников. Он утверждал, что завещания подобного рода ловко узаконят вмешательство магов в дела королевства. Эшевен поднял глаза: