Сумасшедший шарманщик - [8]
Внутри было тихо и пустынно. В этот ранний час в магазине не было еще ни покупателей, ни продавцов. Он сделал несколько неуверенных шагов и остановился перед раскрытым роялем, сверкавшим так, как будто к нему никогда не прикасалась человеческая рука. И вот рука легла на клавиши. Раздался первый звук, потом другой, и, уже не будучи в силах остановиться, он заиграл свою фугу, а потом перешел на сонату Бетховена. В сонате было одно место, которое ему никогда еще не удавалось, и вдруг это место зазвучало, и ему показалось, что стоявший в углу бронзовый бюст уродливого творца сонаты вдруг начал прислушиваться и сказал:
— Это очень хорошо… Вы отлично играете.
Сказал это не Бетховен, а старичок в черном костюме, с грустным лицом, вышедший из соседней комнаты.
Музыка оборвалась. Пианист встал и смущенно забормотал, — он хотел попробовать, ему так нужен хороший инструмент…
— Это очень хороший инструмент, — сказал старичок с грустным лицом. — Прекрасный звук, певучий… И я буду рад, если он попадет в руки настоящего артиста. Знаете, я убежден, что каждый инструмент имеет свою душу, и этот же рояль под руками плохого музыканта будет звучать совсем иначе. Вот почему я всегда стараюсь отдавать мои инструмент!»! людям, этого заслуживающим. Я — плохой торговец, но…
Старик замолчал и внимательно посмотрел на пианиста.
— Конечно, у вас нет денег?
Это было очень обидно. Не следовало заходить в магазин. Но, в конце концов, ничего ужасного не произошло, рояль всегда пробуют, и он мог себе это позволить… Пианист ответил:
— У меня есть деньги. Очень немного.
— Это хорошо, — оживился продавец. — Инструмент стоит всего две тысячи долларов. Обычно мы получаем третью часть наличными, а остальную сумму вы можете выплатить в один или два года, по вашему усмотрению. Сколько бы вы могли сразу внести?
Пианист вынул бумажник, заглянул в него и сказал:
— Двадцать долларов. Да, у меня есть двадцать долларов.
Старичок удовлетворенно кивнул головой. Он, видимо, ничего другого и не ожидал и был бы даже разочарован, если бы молодой человек в дешевом пальто сразу вынул деньги и заплатил за инструмент. За долголетнюю свою жизнь он научился почти безошибочно распознавать клиентов и убедился, что легче всего рояль купить тем, кто не собираются на нем играть. Правило подтвердилось и на этот раз с математической точностью. Он был очень доволен своей теорией.
— Если бы на вашем месте сидел господин в дорогом пестром галстуке, раскрашенном от руки, или дама в норковом манто с орхидеями, — сказал он, — я вряд ли уступил бы им хоть один доллар. Но в вас я чувствую музыканта, и вам нужен рояль. Я слышал, как вы играете и хочу, чтобы вы имели этот инструмент. Погодите минуту…
Старик вышел, потом вернулся с какой-то книгой в коленкоровом переплете, заглянул в нее, покачал головой и погрузился в сложные расчеты. Было очень тихо. «Если сейчас растворится дверь, подумал пианист, и войдет какой-нибудь покупатель, я никогда не получу рояля».
Но дверь не растворилась и никто не вошел. Старик оторвался от своих расчетов:
— Этот рояль стоит две тысячи долларов. Но я ничего не собираюсь на вас заработать. Лучше заработать на даме с орхидеями, для которой рояль является просто мебелью в гостиной. Я подсчитал: он стоит мне тысячу триста шестьдесят долларов… Вы должны внести наличными только триста шестьдесят долларов. Оставшуюся тысячу вы будете выплачивать постепенно, когда сможете. Если вам рояль действительно нравится — он ваш.
Пианист сказал, что владелец магазина, вероятно, плохо понял. У него нет пока счета в банке и нет чековой книжки. Все его состояние это — двадцать долларов. Он совсем недавно приехал из Европы, даст пятидолларовые уроки и как раз сейчас ему нужно торопиться к ученику. Но он постарается достать.
— Значит, вы внесете в виде задатка двадцать долларов, а остальные деньги, скажем, через три дни… Согласны?
Пианист вынул из бумажника последние двадцать долларов, положил их на стол и вышел, забыв попрощаться. Он очень боялся опоздать на урок.
— А расписка? — крикнул вдогонку продавец.
Но он уже шел по улице, задыхаясь, — не то от быстрого шага, не то от чего то большего, что ужасно теснило его грудь.
И все же, на урок он опоздал.
Миссис Джонсон встретила преподавателя приветливо, но сказала, что урок нужно кончить во время: Джордж в двенадцать часов уезжает с ней за город. В следующий раз можно будет наверстать потерянное время. Это было очень неприятно, и пианист пробормотал, что покупал Стайнвей, он даже почти купил его.
Миссис Джонсон обрадовалась. Она была очень восторженной женщиной и напускной холодок сразу исчез: Бог с ними, с этими пятнадцатью потерянными минутами. Но рояль! Она знала, что этот чудаковатый русский пианист, так плохо говорящий по-английски, не мог купить себе даже приличной шляпы. Втайне она считала, что все русские, да еще музыканты, немного сумасшедшие, хотя и очень милые люди… Так, все-таки, что за инструмент он купил?
Пришлось рассказать. Теперь для урока оставалось всего сорок минут. Следовало начать.
— Погодите, — сказала миссис Джонсон. — Откуда же вы рассчитываете достать эти триста сорок долларов за три дня? Кто-нибудь может дать взаймы?
Сборник рассказов о жизни русских эмигрантов в США, очерки об Италии, избранные "Крымские рассказы".
Первое издание. С автографом — дарственной надписью автора: «Дорогой Татьяне Марковне Алдановой (жена известного писателя М. Алданова) с самыми сердечными пожеланиями. Андрей Седых. 1964». Издательская шрифтовая обложка.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.