Сумасшедшие - [13]

Я расскажу историю про одного моего друга. У него заболела жена. Когда он пришел с этой проблемой к психиатру, заведующей отделением одной очень известной клиники, та сказала, что его жену можно, конечно, положить полечиться. Но это не будет иметь никакого смысла, потому что на самом деле его жена одержима бесами. И тысячи за три, кажется, долларов можно этих бесов изгнать. Это слова заведующей отделением одной из самых известных клиник Москвы. Тогда мой приятель обратился к другому психиатру, тоже вполне именитому. Тот сказал, что нужно заплатить пару тысяч долларов, и он вместе с этой пациенткой двое суток проведет на дежурствах «Скорой помощи». Тогда она увидит реальные страдания, и «вся блажь» у нее пройдет. Со стороны это выглядит сумасшествием психиатров, но в действительности - это тупик. Просто люди начинают понимать, что за привычное назначение таблеток, текущие слюни и бессмысленный взгляд никто платить уже не хочет. Но найти какое-то другое базовое мировоззрение, пользоваться психодинамическими подходами к лечению они не могут. Их краткое образование изначально не приучило тратить душевные силы. Вот они и пытаются продавать то, что поближе лежит - экзорцизм или стрессовые нагрузки. Всему остальному надо учиться, что сложно, а врачи не привыкли думать. Это и есть главная беда нашей психиатрии.

Записала Мария Бахарева

Чтобы не убили

Здоровый человек в хорошей психбольнице

Алексей Володин

– Надо бы тебе полежать, - сказала врачиха моей вузовской поликлиники, куда я пришел после сессии жаловаться на сердцебиение и бессонницу. Волосы у врачихи были крашены в ту особую разновидность сиреневого цвета, которая не дает заподозрить пожилую женщину в пристрастии к панк-музыке, а разве только в болезненном отношении к седине.

– В постели на каникулах? - огорчился было я.

– В клинике. Заодно решишь еще одну проблему. У тебя уже всего достаточно. 7Б тебе гарантирован.

Только что меня торжественно выперли с военной кафедры за полное отсутствие тактико-картографического чутья, поэтому проблему действительно надо было как-то решать. Но в дурдом не очень хотелось. Однако другого способа решить вопрос забесплатно судьба мне, кажется, не готовила - а многих тысяч долларов на белый билет с доставкой на дом у меня патологически не было. Так что предложение сиреневого доктора, прозревшего в задерганном студенте без пяти минут психа, пришлось принять - тем более что условия мне были обещаны близкие к санаторным.

– Пэссики есь? - голос, с трудом выговаривающий русские слова, принадлежал юноше-азербайджанцу супертяжелой весовой категории. Что речь идет о персиках, я понял только с третьей попытки высказывания, которую мой мучимый фруктовой жаждой сосед сопроводил характерным жестом. Наслышанный о господствующем в психбольницах паханате, я сильно испугался - как раз персиков у меня и не было. Но юноша потерял ко мне всякий интерес. Похоже, пугали меня зря - о родстве с тюрьмой здесь напоминали лишь решетки на окнах и между маршами лестниц, а также сданные при поступлении на хранение ремень и шнурки. Впрочем, клиника эта была при большом научном центре, что автоматически ставило ее в привилегированное положение. Как оказалось, лечить меня здесь решили потому, что мой случай лег в тему диссертации одного из здешних докторов, оставшегося в моей памяти как Андрей Александрович.

– От армии косишь? - беззлобно поинтересовался в курилке человек с внешностью вышедшего на пенсию участкового. Впоследствии выяснится, что он монтажник-высотник, страдающий от черной депрессии, и к врачу обратился сам - после того, как несколько раз буквально ловил себя за края спецовки, чтобы не кинуться с крыши. Фразу про закос я только за первый день услышал раз, наверное, пятнадцать - и решил, что лучше шутливо соглашаться, чем что-то кому-то доказывать. И я шутливо соглашался.

– Ты что, идиот? Зачем ты ему это сказал? - вылупил на меня глаза молодой человек в огромных роговых очках. - Он же стукач!

В последующие несколько дней очкарик попытается стать моим другом, через неделю я узнаю, что он настоящий клептоман и неопасный шизофреник, а через две недели его выпишут. Я вкратце объяснил ему, что надеюсь на адекватное восприятие, и сам примолкнул - ирония в этих стенах была не в почете.

Дурдом, как не обинуясь называли его мои новые сотоварищи, живо опровергал абсолютно все распространенные стереотипы - и предлагал взамен новые. В курилке, у телевизора, на прогулке меня, вопреки ожиданиям, окружали абсолютно нормальные с виду люди; Наполеонов и алжирских беев здесь, видимо, не водилось никогда. Единственной их сильно отличительной чертой была чрезвычайная заторможенность: двигались и говорили они как в сценах замедленной съемки. Но чем ординарнее выглядел человек, тем, как правило, большие проблемы имел. Интеллигентного вида студент мехмата банально переучился до того, что стал заговариваться - мама с папой вызвали скорую. Совсем юный человек христообразной внешности за один день потерял в катастрофе всю семью; сердобольные соседи по лестничной клетке сутки слушали через картонную стену его рыдания, после чего привезли его сюда. Оба рассказали мне, что их здесь называют «косцами» - в этот разряд записали и меня.