Сулажин - [7]
Это она мне? Больше во дворе никого не было.
Я подошел.
Опустилось стекло.
— Не угостите сигаретой? — спросил хрипловатый голос, который я сразу узнал.
Это была она, красавица-брюнетка, заходившая к Громову попрощаться и так странно на меня посмотревшая. Или показалось?
— У меня крепкие.
— Я люблю крепкие.
Я поднес ей зажигалку. Обычно, когда даешь прикуривать, люди смотрят на кончик сигареты. Но женщина смотрела на меня, сосредоточенно. В матовых глазах вспыхнули два огонька.
— Так и есть, — тихо сказала она.
— Вы о чем?
— Садитесь. Покурим и поговорим.
Значит, не показалось. Что-то ей нужно.
Раньше меня не пришлось бы долго уговаривать сесть в машину к такой красотке. А сейчас заколебался. Ей что-то от меня нужно, а мне от нее — ничего. Так не отказаться ли, вежливо?
Но сел, конечно. В какой-то книжке я читал, что любопытство — один из самых живучих человеческих инстинктов. Сильнее только голод. И страх.
Она щелкнула кнопкой на потолке. В салоне зажегся свет.
— Зачем? — спросил я. — В темноте курить лучше.
— Хочу вас получше рассмотреть. В подвале толком не успела…
Она действительно уставилась на меня. Особенно ее заинтересовали шрамы. Их у меня два: от угла левого глаза вниз и на правой скуле. Следы осколков.
Я знал, что шрамы меня не уродуют, а только придают эффектности. Телки на них всегда залипают. То есть залипали. Теперь мне это стало по барабану.
Никакого женского интереса в цепком взгляде брюнетки не чувствовалось. Интенсивная, даже какая-то воспаленная заинтересованность — несомненно. Но не африканская страсть, это точно.
Что ж, поиграем в гляделки. Я тоже принялся ее рассматривать.
Необычное лицо. Я таких, пожалуй, не встречал. Только что оно казалось красивым — но женщина слегка повернулась, тени легли по-другому, и вся красота пропала. Медуза Горгона, и только. Я даже слегка отодвинулся. Но она приподняла подбородок — и я опять залюбовался.
— Я смотрю, мы оба не сторонники церемоний, — сказал я. — И место, в котором мы встретились, не располагает к светскому ля-ля. Поэтому спрошу напрямую. Вы ведь из нашей братии?
Если нет, то спросит: «какой такой братии»? Но она не спросила.
— Ясно. Вы пришли к Громову прощаться, потому что… Потому что он вам помог?
Опять ни «да», ни «нет», только все тот же жадно изучающий взгляд.
— Он вам действительно помог?
— А?
Я понял, что она меня не слышала.
— Что с вами? — спросил я сердито. — Чем вы больны?
— Ничем. — Она прищурилась, будто решая или прикидывая что-то. — Я совершенно здорова.
Растерявшись, я пробормотал:
— Что ж вы делали у Громова?
Она отвернулась, включила фары.
— Потом объясню. Когда мы лучше узнаем друг друга.
— А за каким хреном мне узнавать вас лучше? — Я почувствовал, что закипаю. В последнее время я стал очень легко заводиться, с пол-оборота. — Покурили, поболтали — и арриведерчи. Я сюда пришел не для того, чтобы с вами болтать. Мне нужно возвращаться к Громову.
Я взялся за ручку, даже приоткрыл дверцу. Но не вышел. Потому что напоследок посмотрел на женщину, а она на меня. Что-то неуловимое опять изменилось в ее облике. Она показалась мне ослепительно прекрасной. Главное, я никак не мог понять выражения ее глаз. Что в них читалось — мольба или насмешка? Если мольба, то отчаянная. Если насмешка, то очень уж злая.
— Громов от вас никуда не денется. А я денусь. Сейчас уеду — и вы меня больше никогда не увидите.
— Может, оно и к лучшему? — пробурчал я, сопротивляясь притяжению этого взгляда.
— Может быть. Это вам решать… — Она опустила голову. Сияние будто погасло. — Если я в вас ошиблась, то безусловно к лучшему.
И опять я не разобрал, что прозвучало в ее голосе — презрение или отчаяние?
Сейчас пошлю ее к черту, а потом буду ломать голову: кто она и что это значило? Вроде бы в моем положении должно быть на всё наплевать, но жизни осталось так мало. Может быть, это последняя загадка, которую жизнь мне загадывает.
Я захлопнул дверцу. Протянул руку.
— Николай.
Она шумно вздохнула.
— Слава богу. Не ошиблась. Лана.
Ладонь у нее была узкая, холодная и неожиданно сильная.
— Ты на машине? — спросила она. — Можем сесть к тебе, если хочешь.
— У меня нет машины. Давай к делу. — Я тоже перешел на «ты». — Тебе чего от меня надо?
Ответа я не получил.
— Поехали отсюда, а? У меня от этого места мурашки по коже. — Она поежилась. — Ты далеко живешь?
— Далеко. В Выхино.
— Машины нет, живешь в Выхино. А на лузера непохож. — Она завела двигатель, тронула. — В Выхино так Выхино.
— А кто я, если не лузер? Ниже падать уже некуда…
— От тебя зависит. Жизнь такая штука, что даже в самый последний миг можно отыграться.
Я искоса поглядел на нее, ожидая продолжения. Но она молчала. Лампочку в салоне Лана погасила, по ее профилю скользил отсвет уличных огней.
Угол рта у нее подрагивал. Не мольба и не насмешка. Что-то другое.
— Так о чем будем говорить?
— Не гони. Я должна посмотреть, как ты живешь. Ты ведь один живешь? Это видно.
Ах, так меня не просто подвозят до дома? Ко мне мылятся в гости?
— Что еще тебе видно?
— Самое главное. Что мы нужны друг другу. Просто я это поняла сразу, а ты еще нет.
— Мне сейчас одно нужно. Участок на кладбище посуше. — Я ухмыльнулся, это у меня получилось не очень убедительно. — А что нужно тебе?
Детективный роман Бориса Акунина, действие которого разворачивается на фоне грозных событий войны 1812 года, является художественным приложением к седьмому тому проекта «История Российского государства». Такой пары сыщиков в истории криминального жанра, кажется, еще не было…
Это пятый роман серии «Семейный Альбом» («Аристономия», «Другой путь», «Счастливая Россия», «Трезориум»). Действие происходит в 1950-е годы, во времена послесталинской «Оттепели».
Три повести, входящие в эту книгу, посвящены жизни Древней Руси. Это начало очень длинного, на тысячу лет, рассказа о взлетах и падениях одного рода, живущего в России с незапамятных времен. Сага является художественным сопровождением многотомной «Истории Российского государства», первый том которой выходит одновременно с «Огненным перстом».Полностью иллюстрированное электронное издание книги.
Борис Акунин (Григорий Чхартишвили) после сорока приключенческих произведений, наконец, написал первый серьезный роман, которого давно ждали читатели и критики.По жанру – это «роман идей». Действие происходит во время революции и Гражданской войны. Автор работал над этим романом несколько лет.
Роман открывает новый цикл произведений Акунина. Британский подданный Николас Фандорин, потомок знаменитого российского сыщика Эраста Фандорина, едет в Россию. Древние тайны московских подземелий, семнадцатый век – и современный герой в хорошем английском костюме... Все это – новый роман Бориса Акунина!
Это роман идей и приключений, потому что в России идея всегда — приключение. Действие происходит в эпоху великих реформ и великих общественных потрясений второй половины XIX века, когда определялся путь, по которому пойдет страна, и еще мало кто понимал, куда этот путь ее приведет.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.