Sugar Mama - [28]

На следующий день я ел у Зайцева шашлыки и пил ахашени. Из обещанных гостей была только одна пара: красивая девушка Маша и Фернандель. Маша сидела напротив, и я все время ловил себя на мысли, что смотрю на нее. Встречаются женщины, от которых нельзя оторвать взгляд. Наверное, это и есть те самые роковые женщины, из-за которых случается столько несчастий. В глазах у Маши играло шампанское брют. Выпьешь бокал – и пропал. А выпил я не меньше бутылки. Время от времени ее взгляд рассеянно блуждал по столу и становился серьезен и вдумчив. Но большей частью она смеялась, и нельзя было не любоваться ее светлыми волосами, брошенными хулиганской рукой модного стилиста на открытые плечи, изящной высокой шеей, матовой кожей, без малейшего намека на загар, и длинными чувственными пальцами. Маша держалась непринужденно, легко поддерживала беседу и не выражала никакой робости от оказываемого ей внимания, хотя видно было, что она здесь впервые.

Фернандель не произвел серьезного впечатления. Мужик как мужик – пузатый, усатый, залупоглазый.

Чем-то они все неуловимо похожи, эти Евгении Евгеньевичи, Марки Рудольфовичи и Фернандели. То, что Маша его любовница, стало понятно сразу. Вместе смотрелись они чудовищно: красивая стройная Маша и короткошеий быкастый Фернандель. Я представил, как он, пузатый и потный, заваливается на Машу, вставляет ей свой сальный член и трясет жирной задницей. Он и вправду похож на быка – добротный откормленный бык, в которого когда-то вложили деньги.

– Ну что же, бильярд? – протрубил Лева. – Как директор железнодорожной станции прошу директора радиостанции показать юноше, что значит игра на бильярде.

– А не надерут? – усмехнулся Фернандель.

– Что ставишь, сосед? – спросил меня Лева. – У нас ведь на интерес не играют. Представляете, вчера этот юноша раздел меня в преферанс на двести баксов!

– Да что ты? Нехорошо, – примерился ко мне Фернандель, выкатив глазищи, точно краб. Покрутил, повертел ими и снова спрятал под лохматыми бровями.

– Играем американку, партия – двадцатка, – объявил Лева.

– Без разгона? – спросил я.

– Разогреешься, Фернандель? – предложил Лева.

Фернандель разбил удачно – положил в лузы семь шаров подряд, и, лишь играя последний шар, он ошибся и отдал мне удар.

– Ну-с?!

– Впечатляюще, – признался я.

Играть было нечего. Разве тот же шар, что не сумел осилить Фернандель? Я поймал угол резки, но слишком низко выполнил оттяжку. Фернандель ловко выцепил из общей кучи пару шаров и закончил партию.

– Ну что? – спросил Лева. – Это вам не где?

– Согласен, – развел я руками.

В бильярдную зашли Лена и Маша.

– Хотите drink, мальчики?

На публике Лева и Фернандель раздухарились. Лева отдал разбивку гостю, из чего следовало, что Фернандель более сильный игрок. Он опять разбил удачно, но в этот раз его серия прервалась на четвертом шаре. Лева, как и обещал, лупил со всей дури. Пара коротких прямых, плотный дальний и отличный дуплет[26] в центральную лузу.

Пока они играли, я наблюдал за Машей. Под светлыми летними брючками легко угадывались стройные ноги. Брюки были кокетливо подвернуты, а пальчики в босоножках заигрывали блестящим пурпуром.

– Можно что-нибудь выпить? – подошел я к ней.

– Пожалуйста, – улыбнулась Маша. – Вино или джин?

– Джин с тоником.

Фернандель все-таки выиграл у Левы.

– Ауры нет, – объяснил Зайцев причину поражения. – Вертинский мне нужен.

– Почему Вертинский? – спросил я.

– Проверено! – показал Лева растопыренную пятерню. – У меня только на Вертинского аура поднимается.

– Аура не поднимается, – поправил я Леву. – Она либо есть, либо нет. А поднимается у тебя, Лева, другое.

– Ты о чем, Костик? – хихикнула Лена. – Что там у Левушки поднимается?

– Настроение у него поднимается, когда Вертинского слушает, – улыбнулся я и заметил, как Маша тоже улыбнулась.

– Это неважно, – сказал Зайцев, вставляя диск в проигрыватель. – По мне, так аура – поднимается. А все ваши умные шуточки – фигня! Ты Фернанделя сначала попробуй обыграть, а после посмотрим, что ты сможешь против моей ауры, – предупредил меня Лева.

В бильярдной запел Вертинский:

На солнечном пляже в июне,

В своих голубых «пижама»,

Девчонка, звезда и шалунья,

Она меня сводит с ума…[27]

– Фора? – подмигнул Фернандель. – На счет или шарами?

– Давайте шарами.

– Шарами не интересно, даю фору до десяти, устроит?

В этот раз он разбил неудачно. «Так, – сказал я себе, – сейчас не выпендривайся, сыграй аккуратно, но как бы на грани глупостей. Придет время – покажешь им, что умеешь. Вот, например, прямая пара в левую лузу. Отлично!»

– Ты смотри, какой шустрый! – удивился Фернандель. – Пять шаров сыграл, а еще фору просил.

– Я не просил, я согласился.

– У него все шары – подставы, – заметил Лева.

Я слегка перетолщил при ударе, рассчитав, что у противника не будет выгодной позиции. Так и вышло. Фернандель не сыграл пару в угол, а я доиграл ее и еще накатил шар по борту. Оставалось положить последний. Наклевывался абриколь[28], но шар стоял слишком далеко от лузы. При хорошей подкрутке все-таки можно было рискнуть. И тут я заметил, что Маша, до этого почти не обращавшая на меня внимания, с интересом наблюдает за игрой. Черт! Разве можно не доставить ей удовольствие увидеть красивый шар? Что скажете, Александр Вертинский?