Sugar Mama - [28]
На следующий день я ел у Зайцева шашлыки и пил ахашени. Из обещанных гостей была только одна пара: красивая девушка Маша и Фернандель. Маша сидела напротив, и я все время ловил себя на мысли, что смотрю на нее. Встречаются женщины, от которых нельзя оторвать взгляд. Наверное, это и есть те самые роковые женщины, из-за которых случается столько несчастий. В глазах у Маши играло шампанское брют. Выпьешь бокал – и пропал. А выпил я не меньше бутылки. Время от времени ее взгляд рассеянно блуждал по столу и становился серьезен и вдумчив. Но большей частью она смеялась, и нельзя было не любоваться ее светлыми волосами, брошенными хулиганской рукой модного стилиста на открытые плечи, изящной высокой шеей, матовой кожей, без малейшего намека на загар, и длинными чувственными пальцами. Маша держалась непринужденно, легко поддерживала беседу и не выражала никакой робости от оказываемого ей внимания, хотя видно было, что она здесь впервые.
Фернандель не произвел серьезного впечатления. Мужик как мужик – пузатый, усатый, залупоглазый.
Чем-то они все неуловимо похожи, эти Евгении Евгеньевичи, Марки Рудольфовичи и Фернандели. То, что Маша его любовница, стало понятно сразу. Вместе смотрелись они чудовищно: красивая стройная Маша и короткошеий быкастый Фернандель. Я представил, как он, пузатый и потный, заваливается на Машу, вставляет ей свой сальный член и трясет жирной задницей. Он и вправду похож на быка – добротный откормленный бык, в которого когда-то вложили деньги.
– Ну что же, бильярд? – протрубил Лева. – Как директор железнодорожной станции прошу директора радиостанции показать юноше, что значит игра на бильярде.
– А не надерут? – усмехнулся Фернандель.
– Что ставишь, сосед? – спросил меня Лева. – У нас ведь на интерес не играют. Представляете, вчера этот юноша раздел меня в преферанс на двести баксов!
– Да что ты? Нехорошо, – примерился ко мне Фернандель, выкатив глазищи, точно краб. Покрутил, повертел ими и снова спрятал под лохматыми бровями.
– Играем американку, партия – двадцатка, – объявил Лева.
– Без разгона? – спросил я.
– Разогреешься, Фернандель? – предложил Лева.
Фернандель разбил удачно – положил в лузы семь шаров подряд, и, лишь играя последний шар, он ошибся и отдал мне удар.
– Ну-с?!
– Впечатляюще, – признался я.
Играть было нечего. Разве тот же шар, что не сумел осилить Фернандель? Я поймал угол резки, но слишком низко выполнил оттяжку. Фернандель ловко выцепил из общей кучи пару шаров и закончил партию.
– Ну что? – спросил Лева. – Это вам не где?
– Согласен, – развел я руками.
В бильярдную зашли Лена и Маша.
– Хотите drink, мальчики?
На публике Лева и Фернандель раздухарились. Лева отдал разбивку гостю, из чего следовало, что Фернандель более сильный игрок. Он опять разбил удачно, но в этот раз его серия прервалась на четвертом шаре. Лева, как и обещал, лупил со всей дури. Пара коротких прямых, плотный дальний и отличный дуплет[26] в центральную лузу.
Пока они играли, я наблюдал за Машей. Под светлыми летними брючками легко угадывались стройные ноги. Брюки были кокетливо подвернуты, а пальчики в босоножках заигрывали блестящим пурпуром.
– Можно что-нибудь выпить? – подошел я к ней.
– Пожалуйста, – улыбнулась Маша. – Вино или джин?
– Джин с тоником.
Фернандель все-таки выиграл у Левы.
– Ауры нет, – объяснил Зайцев причину поражения. – Вертинский мне нужен.
– Почему Вертинский? – спросил я.
– Проверено! – показал Лева растопыренную пятерню. – У меня только на Вертинского аура поднимается.
– Аура не поднимается, – поправил я Леву. – Она либо есть, либо нет. А поднимается у тебя, Лева, другое.
– Ты о чем, Костик? – хихикнула Лена. – Что там у Левушки поднимается?
– Настроение у него поднимается, когда Вертинского слушает, – улыбнулся я и заметил, как Маша тоже улыбнулась.
– Это неважно, – сказал Зайцев, вставляя диск в проигрыватель. – По мне, так аура – поднимается. А все ваши умные шуточки – фигня! Ты Фернанделя сначала попробуй обыграть, а после посмотрим, что ты сможешь против моей ауры, – предупредил меня Лева.
В бильярдной запел Вертинский:
– Фора? – подмигнул Фернандель. – На счет или шарами?
– Давайте шарами.
– Шарами не интересно, даю фору до десяти, устроит?
В этот раз он разбил неудачно. «Так, – сказал я себе, – сейчас не выпендривайся, сыграй аккуратно, но как бы на грани глупостей. Придет время – покажешь им, что умеешь. Вот, например, прямая пара в левую лузу. Отлично!»
– Ты смотри, какой шустрый! – удивился Фернандель. – Пять шаров сыграл, а еще фору просил.
– Я не просил, я согласился.
– У него все шары – подставы, – заметил Лева.
Я слегка перетолщил при ударе, рассчитав, что у противника не будет выгодной позиции. Так и вышло. Фернандель не сыграл пару в угол, а я доиграл ее и еще накатил шар по борту. Оставалось положить последний. Наклевывался абриколь[28], но шар стоял слишком далеко от лузы. При хорошей подкрутке все-таки можно было рискнуть. И тут я заметил, что Маша, до этого почти не обращавшая на меня внимания, с интересом наблюдает за игрой. Черт! Разве можно не доставить ей удовольствие увидеть красивый шар? Что скажете, Александр Вертинский?
«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.