Суета сует - [63]

Она зябко поежилась, подняла голову. И вздрогнула. В дверях стоял вахтер и виновато улыбался.

— Я, прошу прощения, стучал, но вы заработались. — Он откашлялся в ладонь. — Тут к вам, извиняюсь, гражданочка пришла.

— Ко мне? — удивилась Полина Ефимовна. — Пусть войдет.

Вахтер посторонился, и в кабинет нерешительно вошла женщина в запорошенном снегом черном плюшевом жакете-полупальто. Полина Ефимовна, не прекращая печатать, мельком глянула на нее, задержала взгляд на клетчатом платке, укутавшем по самые брови лицо женщины, покосилась на огромные, какого-то неопределенного, бурого цвета валенки и помрачнела.

— Проходите, садитесь, — с треском выдернув карточку из машинки, предложила посетительнице.

Та присела на краешек стула, распутала платок. На Полину Ефимовну женщина не смотрела, а глядела прямо перед собой ничего не выражающим взглядом, крепко, недоверчиво сжав губы.

— Слушаю вас, — Полина Ефимовна, исподлобья разглядывая посетительницу, подколола карточку к письму.

— Морозова я, — женщина медленно перевела на нее глаза. — С Завалихинского кирпичного завода.

Полина Ефимовна ждала продолжения, но женщина молчала.

— Хорошо, а по какому вы делу?

— А все по тому же, — устало сказала Морозова. — Насчет мужа я. Мы же писали вам. Два раза. Неужто не помните? — во взгляде ее мелькнуло испуганно-растерянное изумление.

— Можем и не помнить, — холодно сказала Полина Ефимовна. — У нас не одна вы. Вон сколько пишут, — показала на папки. Пододвинула ящик, стала перебирать карточки.

— И все жалуются, у всех беда? — ахнула Морозова и покачала головой.

Полина Ефимовна хотела раздраженно объяснить, что здесь не только жалобы, есть и предложения по производственным вопросам, есть благодарственные письма, но промолчала. Отыскала карточку и, держа ее за уголок двумя пальцами, спросила:

— Морозов Василий Кузьмич?

Женщина утвердительно закивала.

— Папка два, «бытовое», — громко прочитала Полина Ефимовна и внушительно посмотрела на Морозову. — Ответ руководства — меры приняты.

Морозова часто-часто заморгала округлившимися от внимания глазами.

— Повторное письмо от восемнадцатого ноября, — объявила Полина Ефимовна. — Послано директору завода — разобраться и доложить. Ответ от двадцать девятого ноября: для отмены распоряжений нет оснований.

Женщина согласно кивала головой и от напряжения, от желания не пропустить главного приоткрыла рот, наморщила лоб.

— Все, — подвела итог Полина Ефимовна. — Видите, ваши письма не затерялись, работа по ним проведена.

— Как все? — не поняла Морозова и нахмурилась. — А как же мы? Мужик, муж мой то есть, как же? Выходит, его правильно уволили?

— Я не знаю, — с раздражением ответила Полина Ефимовна. — Написано, что для отмены распоряжений нет оснований.

— Выходит, директор прав, а мы нет, — растерялась посетительница. — Выходит, если он директор, то завсегда прав? Ну, а если он не прав? — уже зло спросила она, — и лицо ее отвердело. — Если он несправедливо поступил, то все останется как есть, так, что ли?

Полина Ефимовна не ответила. Она достала папку номер два — «бытовые», отыскала переписку по вопросу Морозова и, стараясь не встречаться с ненавидящими глазами женщины, сухо сказала:

— Сейчас я позову товарища, он вам все объяснит.

Она позвонила Сергею Ивановичу и, придав голосу бархатистые нотки, попросила:

— Сергей Иванович, извините, пожалуйста. Тут женщина пришла с жалобой. Зайдите, если не трудно, поговорите с ней.

Когда пришел Сергей Иванович, Морозова не обратила на него внимания. Она выпрямилась на стуле, замерла, только руки беспокойно и непрестанно теребили зеленые, вязаные варежки.

— Здравствуйте, — Сергей Иванович прошел к столу, палил в стакан воды. — Я вас слушаю.

— Морозова я, — с вызовом сказала женщина. — С Завалихинского кирпичного завода.

Сергей Иванович вытряхнул из стеклянного цилиндрика на ладонь таблетку, бросил ее в рот. Запил, поморщился.

— Гадость какая… Продолжайте, продолжайте.

— Насчет мужа я. Муж мой, Василий Кузьмич, работал на том заводе, — громко начала Морозова, но тут же сникла и дальше уже продолжала ровным, без выражения голосом: — В прошлом годе попал он в несчастный случай, и с того разу началась наша беда…

— Та-ак, — протянул Сергей Иванович. Он читал письма Морозова, потирал лоб, кривился. — Слушаю, слушаю.

— А дело было вот как, — опять заговорила Морозова, смолкшая было после восклицания Сергея Ивановича. Она скосила глаза на переписку. — Послали их, мужиков, значит, глину возить из карьера. Это место, где глину копают, — решила уточнить и впервые посмотрела на Сергея Ивановича: понимает ли? — А дождь прошел, ну и склизко, ясно дело, и на рельсы глина, понятно, налипла. Вагонетка возьми и опрокинься, и зашибла мужика моего.

— Угу, — Сергей Иванович принял еще одну таблетку и теперь тянул из стакана воду, не отрывая глаз от бумаг.

— Ну вот, мастер и говорит: иди, мол, Василий, в больницу. Бюллетень мы тебе оплотим сто процентов, а акт давай составлять не будем. Чтоб, значит, травма вроде не на производстве. Мужик мой, дурак, возьми и согласись. Зачем же людей подводить, если они по-хорошему. Ладно, — женщина с силой вцепилась в варежки, скомкала их. — Провалялся он эдак с месяц. Заплатили, правда, хорошо, грех жаловаться. Сто процентов… Вот вышел он это на работу и говорит начальству — так больше работать нельзя: грязь, дескать, тяжело, и из карьера, и на формовку, и в печь, и из печи — все на своем пупе таскаем. Премии не плотют, потому как план не выполняется… Те сперва то да се — сделаем, мол, механизацию, условия труда лучше сделаем. А потом надоел им мужик мой, они и уволили его…