Суета сует - [62]

Божко отвернулся, открыл портфель, достал из него бумаги и сразу же забыл о Лукьянине. В кафе Виктор договорился встретиться с знакомым режиссером телевидения — надо предложить тому одноактовку о строителях таежной трассы и, если материал не заинтересует режиссера, показать сценарий детективного фильма, который забраковали: можно переделать в пьесу.

Несчастный случай

Полина Ефимовна, полненькая невысокая блондинка, торопливо сняла шубку, старательно стряхнула снег с белого норкового воротника.

— Замерзли? — участливо спросила гардеробщица, принимая шубку, и улыбнулась. Ей нравилась Полина Ефимовна: такая симпатичная, общительная.

— И не говорите! — Полина Ефимовна осторожно поправила перед зеркалом прическу. — Что это за погода такая!

— Декабрь, — откуда-то из рядов пальто вздохнула гардеробщица. — Главное, ветер. Отродясь такого не видела. Если б не ветер — не беда, а ветер — вот и холодно.

— Да, да, — рассеянно согласилась Полина Ефимовна. Она внимательно оглядела себя, новый бежевый костюм, представила, как ахнут в отделе, когда увидят его, и, довольная, побежала к себе на второй этаж — не опоздать бы.

Опаздывать Полина Ефимовна не любила — не хотела привлекать внимания к своей работе. Работа была нетрудная — следить за правильностью и своевременностью исполнения приказов руководства — и занимала от силы полчаса разговоров по телефону. Но Полина Ефимовна научилась создавать впечатление, будто занята целый день: по нескольку раз переписывала карточки учета, перекладывала их в ящичке, меняя местами; с легким, но слышным всем, возгласом: «Ах, чуть не забыла!» — звонила куда-то, выясняла подробности, которые ее не интересовали и в которых она ничего не понимала. Но в глубине души Полины Ефимовны крепло чувство, переходящее в уверенность, что ее работу может по совместительству выполнить другой сотрудник, и она очень боялась, что это чувство может возникнуть и у начальства.

В кабинет инспекции, плотно заставленный столами, Полина Ефимовна вошла вместе с пронзительным звонкой, объявлявшим начало рабочего дня.

— Ну и погодка! — ища собеседников, громко сказала она. Достала ящики с карточками и деловито стала их перебирать. — Кошмар какой-то. Еле дошла.

Сергей Иванович, начальник отдела, поднял глаза от бумаг, посмотрел недовольно в окно, за которым метались, бесились на ветру сухие и, казалось, злые снежинки.

— Да-а… Морозец, как говорится, рождественский. И ветер. Прямо — пурга какая-то.

Он повернул к Полине Ефимовне длинное лицо с тяжелыми складками-морщинами и поглядел на нее глазами, в которых навсегда застыло выражение не то печали, не то обиды.

— Что-то я хотел сказать вам…

— Слушаю, Сергей Иванович, — Полина Ефимовна смотрела на начальника отработанным преданным взглядом.

— Да, вспомнил. Звонила Людмила Захаровна. Заболела она. Придется вам поработать в Бюро жалоб.

— Хорошо, — у Полины Ефимовны слегка дрогнул голос. — А как же контроль? — подчеркнуто тревожно спросила она. — По пяти приказам нужны данные.

— Я проверю, — Сергей Иванович опять уткнулся в бумаги. — Отложите карточки.

Полина Ефимовна достала нужные карточки, положила их на стол начальника и вышла, громче обычного стукнув дверью.

«Я проверю. Обрадовал, — сердито подумала она. — Бурбон! Опять, наверно, с женой поссорился…» Представила, как кричит на Сергея Ивановича его молодая — на одиннадцать лет моложе! — жена, а тот морщится, торопливо пьет чай, умоляюще глядит на свою энергичную супругу, и Полине Ефимовне стало легче. Но не надолго. Когда она получила в экспедиции толстую пачку писем, когда пришла в Бюро жалоб и прочитала первое письмо, настроение опять испортилось. Какой-то монтер из Березовского жаловался, что ему не заплатили за рацпредложение. Читая, Полина Ефимовна поймала себя на том, что на лице у нее появилась недовольная гримаса, и испугалась — могут образоваться устойчивые морщины. Она придала лицу привычное улыбчивое выражение, заложила в машинку карточку, посмотрела в окно, стараясь не морщить лоб.

На улице свистел ветер, закручивал в белые лохматые спирали снег; билась о стекло промерзшая, обледеневшая ветка тополя.

«Бытовое или производственное? — думала Полина Ефимовна. — Бытовое», — решила. Заполнила карточку, напечатала проект ответа и со вздохом вскрыла следующий конверт.

В кабинете было тихо. Только шуршала бумага, негромко бормотало радио, да настенные часы мелодично, хотя и приглушенно, отзванивали каждый получас.

Полина Ефимовна читала письма, написанные коряво или каллиграфически, неумелые или изысканно-витиеватые, ставила входящие номера, подшивала корреспонденцию в толстые синие папки, раздраженно стучала на машинке и морщилась, не замечая этого, от дум.

Неделя началась неудачно. Вчера Павел — муж Полины Ефимовны — опять допоздна засиделся у Божко за преферансом, а сегодня утром был резок и неласков: перед тем как уйти на работу, поцеловал как-то торопливо и равнодушно. И Олечка что-то капризничает, ничего есть не хочет, не простудилась ли?.. А тут еще эти жалобы! Сколько проболеет Людмила Захаровна — одному богу известно, а ты сиди здесь. Вдруг за эти дни Сергей Иванович, выполняя ее обязанности, решит, что на контроле могут прекрасно обойтись и без Полины Ефимовны. И — под сокращение! Сейчас это запросто…