Суета сует - [4]

— Не знаю, — согласился смиренно Андрей и опять старательно изобразил вздох. — Но мог бы узнать.

— Если бы захотел, — девушка повернулась к нему, сморщила нос, склонила голову к плечу. — Но ты не захотел, Шахов! — Взяла его под локоть. — Можно?.. Когда ты ушел на заочный, — задумчиво начала она, слегка покачиваясь в такт шагам, — стало как-то пусто и скучно, — быстро глянула на Андрея, уточнила торопливо: — В группе. И все преподаватели очень сожалели, что ты ушел. Особенно Королев. Вот, говорил, геолог, талант милостью божьей…

— Что ты меня, отпеваешь, что ли? — насмешливым голосом, в котором скользнуло, однако, удовольствие, поинтересовался Шахов.

— Не отпеваю, а воспеваю, не понял разве? — фыркнула Наташа. И, чтобы сменить тему, заметила удивленно: — Ох ты, как земляки-то заелись, из таких хоромин переезжают!

Они свернули на улицу Кирова — широкую, горбатую, с разбитой самосвалами рыжей дорогой, вдоль которой стояли крепкие, крытые железом дома с затейливой резьбой наличников. Выглядели дома уныло: заколоченные ставни, распахнутые ворота, заросшие безлепестковой ромашкой дворы.

— Ага, переезжают, — согласился Андрей и нахмурился. — Вернее, уезжают. В другие края, на другие рудники.

— Ну зачем так мрачно, — вяло возразила девушка. — В Советском поселке вон какие дома понастроили.

— Верно. Для леспромхоза и цементного завода. А шахты закрывают. Остались Южная, первая да пятая. И те еле дышат.

— На наш век хватит, — у Наташи дрогнули ноздри от сдерживаемого зевка.

— На ваш? Может быть, — Андрей зло рассмеялся. — Как говорится: бабий век — сорок лет. Тебе чуть больше двадцати? Значит, осталось еще двадцать.

Наташа выдернула руку, изумленно уставилась на Шахова.

— Ну и юмор у тебя! — покачала головой. — Ты стал какой-то грубый, хамовитый… С чего бесишься? Рудник хорошеет, строится. Город рядом. Сделают из нашего Катерининска город-спутник, понастроят фабрик, заводов. — Она с искренним недоумением смотрела на угрюмого Шахова. — По всему Уралу старые рудники и демидовские заводишки дышат на ладан. Читать больше надо, вот что. А то как кулик в своем болоте. Закроют рудник, не закроют — тебе что за печаль? — Она дернула плечом. — Не пойму.

— А та печаль, что здесь, — Шахов затопал, постучал каблуком по пешеходной дорожке, — здесь богатейшее месторождение, которое некоторые умники не хотят признавать. Не по учебнику, видите ли, оно обнаружено. Ты же геолог, должна понимать, что такое месторождение!

— Хорошо, хорошо, — Наташа испуганно схватила его под руку. — Я понимаю. Большое месторождение, богатое. Успокойся.

— Фу, черт, сорвался! — Андрей покрутил головой, скривился от досады. — Не обижайся… Здесь многие смотрят на меня как на шизофреника, хихикают за спиной. Надоело все это. — Он исподлобья глянул на девушку и, чтобы скрыть смущение, спросил насмешливо: — Если тебе все равно, закроют рудник или нет, зачем же сюда приехала? Ностальгия?

— И это тоже, — помолчав, так же насмешливо ответила Наташа.

Они приблизились к высокому дощатому забору, похожему на средневековый тын. За ним белел черепицей почерневший от дождей, солнца и времени копер. Свернули на иссеченную тропинками лужайку, к краю которой, отгородившись от дороги рядком акаций, приткнулся веселый, в розовой штукатурке, двухэтажный дом.

— Вот и пришли, — Андрей показал на подъезд. — Здесь я и живу.

— Как здесь? — Наташа растерялась. — Это ведь общежитие.

— Оно самое, — весело подтвердил Шахов. — Зайдешь?

— Подожди, — девушка заморгала. — А ваша квартира?

Андрей опустил глаза, провел ладонью по крыше вишневого «Москвича», который стоял рядом.

— Квартиру я сдал… — Поглядел на руку. — Не следит хозяин за машиной. Грязи-то. — Ободрал с акации листья, вытер пальцы. Не поднимая головы, пояснил глухо: — Не мог я в той квартире оставаться, когда мать умерла.

— Так и будешь по общежитиям скитаться? — Наташа провела мизинцем по лобовому стеклу машины. — Не надоело?

— Какая разница, — Андрей пожал плечами, равнодушно наблюдая, как девушка, достав из сумки платок, вытирала руки. — Вообще-то мне обещали квартиру, когда защищу диплом и должность приму… А, мелочи это!

— А куда тебя хотят назначить? — Наташа швырнула платок в сумку, поправила волосы. — Ну, идем, если приглашать не передумал…

— Ты, наверно, знаешь, что я на первой пробщиком работаю, — Андрей придержал дверь, пропуская девушку. — У нас свободно место геолога. Его-то мне и пророчат.

Наташа задержалась на секунду, склонила голову, словно прислушиваясь, слегка выпятила в удивлении нижнюю губу. По тут же, решительно отбросив за спину волосы, вошла в общежитие.

Когда Шахов открыл дверь в свою комнату, Наташа, уже сделав шаг внутрь, качнулась назад, попятилась, чтобы выскочить. Оказывается, Андрей жил не один.

За столом, заваленным книгами, сидел в майке красный от жары белобрысый крепыш. Его курносое и широкое лицо, мягкие даже на вид волосы, вздыбившиеся точно грива, делали голову похожей на львиную. Около кровати топтался другой парень — смуглый и гибкий, как вьюн. И еще один — огромный, с добродушным и несколько сонным лицом — прислонился плечом к шкафу, крутил лениво на пальце цепочку с ключами.