Судоверфь на Арбате - [65]
— Граждане, подъезжаем к Ленинграду. Билеты нужны?
— Конечно, — Слава быстро свесился с верхней полки, — для отчета.
— Ну, берите, берите.
Огромная площадь перед вокзалом встретила нас колючим ветром, суетой трамваев и машин.
— Ребята, давайте не растягиваться, — собрал нас Александр Сергеевич. — На всякий случай: школа, где мы остановимся, находится на улице Дзержинского. Вот посмотрите сюда.
Александр Сергеевич подошел к книжному киоску, в застекленной витрине которого висела большая схема Ленинграда.
— Я вначале никак не мог понять, — подошел ко мне Слава, — почему так неудобно ходить по Ленинграду.
— Ну и что ты понял?
— А очень просто: у москвичей скорость выше, приходится все время кого-нибудь обгонять.
Сейчас-то уже положение изменилось, ленинградцы скачут по своему Невскому, не уступая москвичам на улице Горького или проспекте Калинина.
За Аничковым дворцом Александр Сергеевич свернул в какую-то узкую улицу, затем в другую.
— Вот и улица Дзержинского, бывшая Гороховая.
— Так это здесь жил Обломов? — резво отозвался Мадленский.
— Ну наконец-то, теперь я вижу, что с литературным образованием у вас, Филя, все в порядке.
— Еще бы, это мой любимый предмет, — скромно потупился Филимон.
Серое высокое здание школы с длинными темными узкими окнами смотрело через неширокую улицу на такой же серый дом напротив, в котором, правда, разноцветно горели окна. Постучались в запертые двери. Прохожие оборачивались, недоумевая, что нужно целой компании старшеклассников с рюкзаками рано утром в школе во время каникул.
Появилась заспанная вахтерша. На втором этаже она долго подбирала ключ к высокой двери класса, и наконец мы с облегчением сбросили на пол рюкзаки.
Парты были сдвинуты к окну и поставлены одна на другую. Доставленные из физкультурного зала маты уложены вдоль стен. Значит, нас ждали.
— Это наш туристский кружок позаботился, — пояснила наша хозяйка.
За окном уже стало почти совсем светло, день обещал быть ясным и морозным.
— Куда мы сегодня пойдем? — спросил Слава.
— Я предлагаю, — ответил Александр Сергеевич, — отправиться за город. Ну, скажем, в Репино. Жаль упускать солнечную погоду.
— Красиво-то как, — сказала Маша, когда за окном замелькали сосны и ели, а электричка выкатилась из города и застучала колесами по Карельскому перешейку.
Народу в вагоне было немного. Мы бегали от одного окна к другому.
— Смотрите! — кричал Филя, указывая в окно справа. И мы мчались глазеть на поросшие лесом огромные валуны красноватого гранита.
— Залив! Море! — кричал в это время Костя, расположившись у окна слева.
— Александр Сергеевич, а вы путешествовали когда-нибудь по Карелии? — спросил Володя.
— Нет, никогда…
— Странно, ведь это страна тысяч озер, как называют Карелию, а вы такой страстный байдарочник.
— Я воевал в Карелии. Правда, севернее. Там природа не такая богатая. Но дело не в этом.
Когда нас в сентябре сорок первого везли на фронт, да и когда обустраивали позицию, я смотрел вокруг и думал:
«Вот кончится война, победим, и приеду я сюда в поход на байдарке». Потом я видел эти озера буквально красными от крови… Здесь гибли мои товарищи, здесь я сам получил ранение, так что нелегко мне путешествовать по этому краю…
— Александр Сергеевич, Солнечное проехали, наша следующая, — сообщил Слава.
— Вы все время здесь воевали, на Севере? — спросила Алена.
— Нет… После ранения я оказался в Москве как раз в то время, когда гитлеровцы, не считаясь с потерями, рвались к столице. Я принял командование лыжным батальоном. Мы должны были закрепиться в районе Останкина и не пропустить фашистские танки в Москву.
— А потом?
— Потом врага отогнали от столицы, а я до конца войны служил в зенитной батарее…
Вдоль шоссе тянутся санатории, детские сады, дачи. И среди высоких сосен и елей приткнулся к склону причудливый деревянный дом с большими окнами, стеклянными скатами кровли, резными украшениями, балконами и верандами.
— Александр Сергеевич, а почему эта усадьба Репина называется «Пенатами»? — спросил Костя Соколов.
— Пенаты — у древних римлян боги домашнего очага, семейного счастья. А позднее это слово стало обозначать просто родной дом. Ну помните выражение «вернуться к родным пенатам»?
В прихожей Слава заметил старую железную лопату и оживился:
— А она на что здесь?
— Это лопата, которой Репин работал в саду.
— A-а, я думал, ненужная просто.
— Филя, проследите, пожалуйста, за Славой, а то будет как с колоколом.
— А что колокол? — возмутился Слава. — Я же его не взял, хотя совсем ненужный был колокол.
— Почему ненужный? А звонить в случае пожара в деревне или еще по каким причинам?
— Так они для этого кусок рельса повесили. А колокол на заборе в Большом Сабске так и висит, так и скучает, сердечный, позеленел даже весь.
И Слава с укоризной посмотрел на Александра Сергеевича, запретившего ему реквизировать этот предмет «для нужд истории».
Когда выходили на улицу, смеркалось. Парк не казался уже таким прозрачным и легким. Аллея вела в заснеженную холодную тьму, и лишь минут через двадцать впереди показались огни станции.
Вечером Невский совсем другой. Свету гораздо больше — это витрины бесконечных магазинов, кафе, порталы театров, кино. Вспыхивают неоновые трубки рекламы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.