Судьбы Серапионов - [2]

. Так, весной — летом 1919 года, возникла литературная Студия при издательстве «Всемирная литература». Горький назвал её «Студией переводчиков» и так формулировал для неё задачу: «Воспитать кадры литературно и художественно грамотных переводчиков, способных — насколько это вообще возможно — ознакомить русского читателя с тайнами слова и красотою образов литературы европейской. Задача несколько утопическая, но, как известно, в России всего меньше боятся утопии»[3]. Планы издательства были грандиозны (перевод и издания всех памятников мировой литературы); разработаны они были собравшимися вокруг Горького лучшими литературными силами города (писателями и филологами). Времена были голодные, и работа в молодом издательстве всех их как-то кормила. Однако для реализации грандиозно задуманных планов не хватало людей.

Несколько будущих Серапионов начинали свой литературный путь именно на Литейном, в Студии при «Всемирной литературе», хотя занимались они там недолго…

Теперь о времени, о том, что творилось тогда в Питере.

Незабываемый 1919-й

О, скажет человек, знакомый с советской исторической мифологией и с советской же литературой, эту мифологию внедрявшей в массы: «Незабываемый 1919-й» — это отмеченные Сталинской премией пьеса Всеволода Вишневского и фильм, снятый по его сценарию. Шедевр изображал, как летом 1919 года т. Сталин спас красный Петроград от интервентов и белогвардейцев. Товарищ Сталин действительно приезжал в Петроград летом 1919 года (невзлюбил он его позже) с мандатом члена Революционного Военного Совета Западного фронта, и как раз тогда удалось оттеснить белогвардейские войска от города (смертельной опасности красному Питеру, правда, летом не было). При этом власть большевиков в Питере т. Сталин не спас, потому что не была уничтожена опасность повторного (и уже действительно опасного) наступления войск Юденича.

Эти сюжеты к нашей теме имеют некоторое отношение. В «Дневниках» Корнея Чуковского на сей счет имеется одна только майская запись («Теперь всюду у ворот введены дежурства. Особенно часто дежурит Блок…»[4]). А вот в «Записных книжках» Блока их больше (3 мая: «Объявлено о каком-то призыве»; 14 мая: «Новые угрозы осадного положения»; 17 мая: «Слухи об английском десанте»; 25 мая: «Слухи, что белые у Волосова и Гатчины попали в мешок»; 12 июня: «В Кронштадте взорвали форт»; 14 июня: «Обыски в городе»[5]).

Есть еще записи об этих событиях в дневниках известной переводчицы А. И. Оношкович-Яцыны — она с 1920 года занималась в семинаре поэтического перевода у М. Л. Лозинского и была знакома с частью Серапионов (7 мая: «Опять стали ждать белых, и все пошло вверх дном»; 19 мая: «Завтра с десяти до двенадцати я дежурю в подъезде. А на душе тревожно. Белые под Гатчиной. Идут на Красное. Что день грядущий нам готовит?»; 6 июня: «Белые разбиты. Все мерзко!»; 15 июня: «Ночью был обыск. Ходили какие-то типы с огарками и рылись в вещах, ничего не нашли и ушли, оставив хаос и беспорядок»; 28 июня: «А ночью опять был обыск»; 3 июля: «Комиссариат. Обыск и никого не выпускают…»[6]).

В сентябре 1919 года, хорошо подготовившись, отлично вооруженная армия Юденича начала настолько успешное наступление на Питер, что сходу взяла Гатчину и Царское село, вплотную приблизившись к городу. В «Дневниках» К. Чуковского о том ни слова; а Блок записывает скупо, но аккуратно — 3 октября: «Налет аэропланов на город»; 14 октября: «Ночью — пушки»; 15 октября: «Запрещено все (лавки, театры, телефоны)»; 20 октября: «Четыре выстрела с броненосца перед окнами»; 23 октября: «Канонада надоела. Опять ночное зарево»[7]… Любопытные записи и в дневниках Оношкович-Яцыны, ожидающей белых, — 18 октября: «Белые взяли Красное Село. Положение серьезное. Троцкий пишет о возможных сражениях на улицах города»; 20 октября: «Красная газета гласит, что положение Петрограда угрожающее. Можно ходить только до восьми часов. Театры и кино закрыты. Цены выросли до безумия: масло 1200 р., капуста 75 р., мука 300 р., яйца 500 р. У нас запасов нет, и потому положение тоже угрожающее… Тяжелый, как взрыв, выстрел. Через десять минут второй… Очевидно стреляют с красных судов из Морского канала. Это шестнадцатидюймовки. Небо всё в красных и желтых полосах, жуткое, зловещее. Белые отвечают легкой артиллерией»; 21 октября: «В пять тридцать меня разбудила канонада. Были видны в окно желтые вспышки. На рынке хоть шаром покати…»; 25 октября: «Вчера красные взяли Царское Село. Петроград ершится баррикадами, проволочными заграждениями и т. п.»; 7 ноября: «Коммунисты справляют свою вторую годовщину…»[8].

Есть еще рассказ Михаила Слонимского, записанный Р. Гулем, о том, что в городе большинство людей были уверены: Юденич Петроград возьмет, и этому радовались, как началу конца большевизма; явно радовались Мережковские. «И вот, — рассказывал Слонимский в Берлине в 1927 году запоминающему Гулю, — иду я в эти дни по Невскому, вижу, бежит-спешит Дмитрий Сергеевич. Мы с ним столкнулись. — Куда вы, Дмитрий Сергеевич, так спешите? — Да в Госиздат, — говорит, — гонорар получить, а то ведь, как Юденич вступит, все пропадет… — и побежал»