Судьбы - [6]

— Да, папа.

— Хорошо. Наверное, тебе лучше заняться уроками, а то мисс Риттер снова будет на тебя жаловаться.

— Я уже все сделал. Она говорит, я здорово продвинулся в английском, и собирается поручить мне сочинить рассказ для школьной пьесы. Правда, здорово?

Хэнк с сомнением пожал плечами. Ему еще и семи нет. В возрасте Кира Хэнк мечтал водить поезда от Тихого океана до Атлантического. Но ему уже скоро сорок, а он даже за пределы штата ни разу не выезжал.

— Не надо тебе писать никаких пьес. Когда я ходил в школу, мы ни о каких пьесах не слыхивали. А когда это будет?

У Кира упало сердце. Он уставился на свой рисунок на песке, его нижняя губа задрожала.

— Не знаю, пап, — соврал он. Мисс Риттер предупредила, что даже если он напишет пьесу, это вовсе не будет означать, что ему дадут в ней главную роль. Она явно забавлялась, слушая, как он на полном серьезе объяснял ей, что не собирается стать актером, но лишь хочет, чтобы с пьесой все было в порядке. Когда она пошутила, что, похоже, среди них появился новый Сесил Б. Де Милль, он впервые услышал слово «режиссер».

— Ладно, твоей матери виднее, — заключил Хэнк и прохромал мимо мальчика в дом. Жену он нашел на заднем дворе, где та развешивала белье. Хэнк остановился в дверях. Как и он, она выглядела старше своих лет. Плечи согнулись, уже начавшие седеть волосы висели прямыми прядями. Живот, выпяченный как немой свидетель многочисленных беременностей, резко выделялся на фоне ее худобы — кожа да кости. И все же она что-то напевала, развешивая выстиранное белье, а когда повернулась к нему, ее лицо сразу же осветилось все еще очаровательной улыбкой. Хэнк вовсе не завидовал Оскару, женатому на молоденькой хорошенькой и неудовлетворенной женщине.

Но улыбка не скрыла боли в глазах. С того момента как доктор Джон сказал ему, что у нее рак — это ужасное слово избегали произносить вслух в приличном обществе, — Хэнк познал ужас и отчаяние. Доктор предупредил его, что Джун осталось жить несколько месяцев. Хэнк представления не имел, что будет без нее делать. Хоть он ничего не сказал ей и они эту тему никогда не обсуждали, он понимал, что она знает. Он понимал это по тому взгляду, который она останавливала на детях, казалось, стараясь запечатлеть их в своей памяти. Он чувствовал, что Джун знает, когда та ночью, видимо ища утешения, сжимала его руку.

— Ты хорошо выглядишь. — Джун знала, что Хэнк лжет, — он всегда был неуклюж по части комплиментов — но не обратила на это внимания. Он искренен, а это главное. Она снова улыбнулась.

— Ты привез проволочную сетку? — спросила она, поднимая пустую плетеную корзину, которую он тут же отнял у нее и внес в дом.

Она молча шла следом и улыбалась. Корзина ничего не весила, а она только что вручную перестирала груду белья в корыте, потом тщательно его отжимала. Нет, она не боится тяжелой работы. Она знала, что муж трудится от рассвета до заката, а теперь ему приходится еще труднее, раз Пит болеет… Она все надеялась, что он выздоровеет, но если этого не случится, тогда по крайней мере она, Пэмми и Пит будут вместе. И подождут Хэнка и остальных. Она не слишком ясно представляла, что такое рай, но ее воспитали убежденной баптисткой, и она твердо верила, что рай существует и ждет ее, Хэнка, а потом и детей.

— Сегодня утром приезжал пастор Шиммиди, — сказала она, ставя чайник на огонь и засыпая кофе в старый кофейник. — Он говорит, что у Эми прекрасный голос. Спросил, не хотим ли мы поучить ее пению… ну, знаешь, профессионально…

Хэнк что-то проворчал, но глаза его потеплели. Старше Кира на три года, Эми была его любимицей.

— Не можем себе позволить, — заметил он угрюмо, а Джун кивнула.

— Я так ему и ответила, — сказала она и быстро отвернулась. — Кир сообщил тебе про свои дела?

— Какие дела?

— Про школьную пьесу.

— А, вот ты о чем. Пустая трата времени. Я так ему и сказал.

Джун положила в кружки сахар и неожиданно вскрикнула от острой боли, пронзившей ее тело. Она крепко ухватилась за стол. Он положил ей руки на плечи, и она почувствовала, как ей на шею падают его слезы и стекают по спине. Она тяжело опустилась на стул, хватая ртом воздух. Хэнк молча выпрямился и разлил по кружкам кофе. На нее он не мог смотреть, ему казалось, что его большое сердце вот-вот разорвется на части. Когда боль немного отпустила, она взяла протянутую кружку обеими, продолжающими дрожать руками, и отпила глоток.

Собравшись с силами, она откинулась на спинку стула. То, что ей предстоит сейчас сделать, очень важно, и такой пустяк, как боль, ничего не значит.

— Кир не такой, как другие наши дети, Хэнк, — тихо произнесла она, понимая, что должна заручиться его обещанием пока еще не слишком поздно. Для нее и для Кира. — Я ведь читаю рассказы, которые он пишет, а ты нет.

Хэнк покраснел. Он вообще не слишком хорошо читал.

— Он не такой, как Мэри или Пит. И не привязан к земле так, как ты.

Хэнк вздохнул.

— Вот тут ты права.

— Мы не должны ему мешать, Хэнк. Пусть мечтает, пусть добьется своего, когда придет время. Он хорошо учится, и мисс Риттер собирается готовить его на стипендию. Может, даже в Оксфорде… ну там, в Англии. Обещаешь мне, Хэнк? — взмолилась Джун дрожащим от непрекращающейся боли голосом.