Каролина сбросила скорость перед крутым поворотом. Вдалеке неподвижно горели фары.
Видимо, кто-то остановился на обзорной площадке, подумала она. Ничего не скажешь, подходящее время обозревать окрестности! Должно быть, это влюбленные. Кому еще придет в голову путешествовать в такую ночь?
Гроза разошлась не на шутку. Ветвистые молнии так и сверкали в мрачном небе, и Каролина подумывала уже остановиться и переждать непогоду. В машине ей молнии не страшны: каучуковые шины сами по себе — отменное заземление.
Проехав поворот, она наконец увидела загадочную машину. Свет фар выхватил из темноты одинокую фигуру рослого рыжеволосого мужчины.
Он смотрел на долину, и вдруг…
Девушка невольно вскрикнула, когда молния ударила прямо по шоссе, и резко затормозила.
Ослепленная яркой вспышкой голубого света, она все же успела разглядеть, как стоявший на площадке мужчина внезапно взмыл в воздух, словно обрел способность летать. Он рухнул неподалеку от своей машины, неловко разбросав руки, и, что самое страшное, больше не двигался.
Все это произошло в какую-то долю секунды, и молния тут же погасла.
Каролина заморгала, свыкаясь с кромешной тьмой. Ее трясло, зубы выбивали громкую дробь. Она нашарила замок пристежного ремня, но пальцы, онемевшие от холода, слушались ее с трудом.
Неужели этот человек мертв? Неужели она только что своими глазами видела смерть?
Мелодичный причудливый звон разнесся по салону, и Гилберт Льюис неохотно поднял глаза.
— Добрый день, дамы и господа. Наш самолет начинает снижение. Пожалуйста, обратите внимание на надписи «Не курить» и «Пристегнуть ремни». Стюардессы помогут вам при любых затруднениях. Надеюсь, что полет доставил вам удовольствие, и желаю приятно провести время на Лаоми.
Гилберт устало вздохнул и потянулся к пристежному ремню. Полет был долгий — из Лондона с пересадкой в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, а затем бесконечный, казалось, путь над просторами Тихого океана.
Он судорожно зевнул, стараясь не замечать признаков недомогания, которое неизбежно вызывает резкая смена часовых поясов.
Стюардесса, та же самая, что обслуживала Гилберта во все время трансокеанского перелета, сейчас задержалась возле его кресла.
— Все в порядке, сэр?
При звуке женского голоса Гилберт вскинул голову. Дежурная улыбка замерла на губах стюардессы, как случалось всякий раз, когда пассажир с места сорок три Б смотрел на нее… хотя во взгляде этом не было ничего особенного.
Девушку звали Джин Дэвис, и она работала стюардессой уже почти десять лет. До недавних пор ей казалось, что она повидала уже все на свете — от арабских принцев, сопровождаемых закутанными в паранджу женами, и пьяных бизнесменов, ищущих удовольствий, до боязливых туристов, которые весь полет так и проводят в кресле, намертво вцепившись в подлокотники.
Однако за все это время Джин еще ни разу не сталкивалась с подобным пассажиром. До чего же трудно оказалось ей сохранять на губах безличную профессиональную улыбку, когда возле кресла под номером сорок три Б у нее всякий раз подгибались ноги!
— Спасибо, Джин, все хорошо.
Гилберт прочел ее имя на визитке, еще когда она впервые подошла к нему, чтобы предложить кофе, и, конечно же, вмиг распознал эту робкую зачарованную улыбку. Именно так, с небольшими вариациями, улыбались ему женщины с тех пор, как он перестал быть подростком. Вначале это было для него внове, но теперь, когда ему стукнуло тридцать четыре, он почти не обращал внимания на подобную реакцию слабого пола. Вот и сейчас лишь слегка улыбнулся в ответ, не подозревая, что обрушил на девушку всю силу своего магического обаяния, так что у нее захватило дух.
Стюардесса неохотно кивнула. Правила компании строго запрещали своим сотрудницам флиртовать с пассажирами, а уж тем более — напрашиваться на свидания! Однако на миг, завороженно глядя в янтарные лисьи глаза, Джин едва не послала к черту и правила, и свою карьеру.
Затем Гилберт отвел взгляд и принялся застегивать пристежной ремень, а девушка едва сдержав разочарованный вздох, двинулась дальше. Думая об этом потрясающем мужчине, она привычно помогла справиться с ремнем почтенной матроне, обремененной голосистым семейством, а затем прошла в начало салона, где ее напарница проверяла запоры на дверях и убирала грязную посуду.
— Что, Джин, не повезло? — Мэри Джонс, одна из самых опытных стюардесс компании, бросила на коллегу сочувственный взгляд. — Не грусти. Он тебе не пара.
Джин усмехнулась, тряхнув коротко подстриженными каштановыми волосами.
— Это почему же? — задорно спросила она.
— Я видела его фотографию в одном из американских деловых журналов, которые всегда возят с собой бизнесмены. Этот парень — птица высокого полета. Все говорят, что лет через десять он будет миллиардером. Мужчины такого сорта предпочитают иметь дело с женщинами, которые их не боятся.
В голубых глазах Мэри блеснула добродушная насмешка, и Джин отчаянно покраснела. Она и вправду побаивалась пассажира с места номер сорок три Б с той самой минуты, как впервые увидела его.
И вовсе не потому, что этот человек казался способным к жестокости. Просто от него волнами исходила некая притягательная сила и неуловимый аромат, ощутить которые мог ли лишь женщины. Эта аура сексуальности неодолимо влекла к нему всех особ слабого пола, оказавшихся в радиусе ее воздействия, но она же и предостерегала их об опасности, словно говоря: «Берегись! Это настоящий Мужчина, с большой буквы. Слабая духом с таким не справится».
